Мене́ осужде́наго спаси́, осуди́вый Кресто́м Твои́м Влады́ко Спа́се мо́й вражду́, и да не пока́жеши гее́нне пови́нна, оскверне́наго страстьми́, и грехми́ омраче́наго.

Служба пятницы 2-й седмицы ВП



Алексей Прасолов (1930-1972)

***

Весна – от колеи шершавой
До льдинки утренней – моя.
Упрямо в мир выходят травы
Из тёмного небытия.


И страшно молод и доверчив,
Как сердце маленькое – лист,
И стынет он по-человечьи,
Побегом вынесенный ввысь.

И в нас какое-то подобье:
Мы прорастаем только раз,
Чтоб мир застать в его недобрый
Иль напоённый солнцем час.


Нам выпало и то, и это,
И хоть завидуем другим,
Но, принимая зрелость лета,
Мы жизнь за всё благодарим.


Мы знаем, как она боролась
У самой гибельной стены, –
И веком нежность и суровость
В нас нераздельно сведены.


И в постоянном непокое
Тебе понятны неспроста
И трав стремленье штыковое,
И кротость детская листа.

***

В этом доме опустелом 
Лишь подобье тишины. 
Тень, оставленная телом, 
Бродит зыбко вдоль стены. 

Чуть струится в длинных шторах 
Дух тепла - бродячий дух. 
Переходит в скрип и шорох 
Недосказанное вслух. 

И спохватишься порою, 
И найдёшь в своей судьбе: 
Будто всё твоё с тобою, 
Да не весь ты при себе. 

Время сердца не обманет: 
Где ни странствуй, отлучась, 
Лишь сильней к себе потянет 
Та, оставленная, часть. 
27 декабря 1968

***

Я умру на рассвете, 
В предназначенный час. 
Что ж, одним на планете 
Станет меньше средь вас. 

Не рыдал на могилах, 
Не носил к ним цветов, 
Только всё же любил их 
И прийти к ним готов. 

Я приду на рассвете 
Не к могилам - к цветам, 
Всё, чем жил я на свете, 
Тихо им передам. 

К лепесткам красногубым, 
К листьям, ждущим луча, 
К самым нежным и грубым 
Наклонюсь я, шепча: 

«Был всю жизнь в окруженье, 
Только не был в плену. 
Будьте вы совершенней 
Жизни той, что кляну. 

Может, люди немного 
Станут к людям добрей. 
Дайте мне на дорогу 
Каплю влаги своей. 

Окруженье всё туже, 
Но, душа, не страшись: 
Смерть живая - не ужас, 
Ужас - мёртвая жизнь».

1968-1972

***

Давай погасим свет - пускай одна 
Лежит на подоконнике луна. 

Пускай в родное тихое жильё 
Она вернёт спокойствие моё. 

И, лица приподняв, услышим мы, 
Как звуки к нам идут из полутьмы. 

В них нет восторга и печали нет, 
Они - как этот тонкий полусвет. 

А за окном такая глубина, 
Что, может, только музыке дана. 

И перед этой странной глубиной 
Друг друга мы не узнаём с тобой.

1965-68

* * *

Осень лето смятое хоронит 
Под листвой горючей. 
Что он значит, хоровод вороний, 
Перед белой тучей? 

Воронье распластанно мелькает, 
Как подобье праха, - 
Радуясь, ненастье ль накликает 
Иль кричит от страха? 

А внизу дома стеснили поле, 
Вознеслись над бором. 
Ты кричишь, кричишь не оттого ли, 
Бесприютный ворон? 

Где просёлок? Где пустырь в бурьяне? 
Нет пустого метра. 
Режут ветер каменные грани, 
Режут на два ветра. 

Из какого века, я не знаю, 
Из-под тучи белой 
К ночи наземь пали эти стаи 
Рвано, обгорело.

1971

***

Тревога военного лета. 
Опять подступает к глазам 
Шинельная серость рассвета, 
В осколочной оспе вокзал. 

Спешат санитары с разгрузкой. 
По белому красным - кресты. 
Носилки пугающе узки, 
А простыни смертно чисты. 

До жути короткое тело 
С тупыми обрубками рук 
Глядит из бинтов онемело 
На детский глазастый испуг. 

Кладут и кладут их рядами, 
Сквозных от бескровья людей. 
Прими этот облик страданья 
Мальчишеской жизнью твоей. 

Забудь про Светлова с Багрицким, 
Постигнув значенье креста, 
Романтику боя и риска 
В себе задуши навсегда! 

Душа, ты так трудно боролась... 
И снова рвалась на вокзал, 
Где поезда воинский голос 
В далёкое зарево звал. 

Не пряча от гневных сполохов 
Сведённого болью лица, 
Во всём открывалась эпоха 
Нам - детям её - до конца. 

...Те дни, как заветы, в нас живы. 
И строгой не тронут души 
Ни правды крикливой надрывы, 
Ни пыл барабанящей лжи. 

1963


Автор: Администратор
Дата публикации: 22.03.2018

Отклики (481)

    Вы должны авторизоваться, чтобы оставлять отклики.