Мене́ осужде́наго спаси́, осуди́вый Кресто́м Твои́м Влады́ко Спа́се мо́й вражду́, и да не пока́жеши гее́нне пови́нна, оскверне́наго страстьми́, и грехми́ омраче́наго.

Служба пятницы 2-й седмицы ВП



Дипломная работа иерея Иоанна (Колчина)

Религиозная организация - духовная образовательная организация высшего образования

«КОЛОМЕНСКАЯ ДУХОВНАЯ СЕМИНАРИЯ»

МОСКОВСКОЙ ЕПАРХИИ

РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ

__________________________________________________________________

 

                                 Кафедра      Церковно-Практических дисциплин

 

                                                                 Допущена к защите:

Защищена с оценкой ____________                заведующий кафедрой

Дата _________________________                                                                           Проректор по учебной работе                        игумен Серафим (Голованов)

иеромонах Иосиф (Лужнов)                           ___________________________                  __________________________                « ____ » ______________ 201   г.

                                              

 

 

 

                    

ВЫПУСКНАЯ КВАЛИФИКАЦИОННАЯ РАБОТА

Тема «истинного достоинства человека»

в жизни и трудах митрополита Сурожского Антония (Блума)

 

 

                                                   Выполнил:

студент очной формы обучения

священник Иоанн Сергеевич Колчин

 

                                                                                

 

 

Научный руководитель: кандидат филологических наук

                                          протоиерей Павел Карташев

 

 

 

          Рецензент: кандидат экономических наук

                            священник Димитрий Березин

 

 

 

 

Коломна

2016



 

Митрополит Сурожский Антоний (Блум)

(1914-2003)


 

Оглавление

 

Введение.

Глава I. Личностный характер служения митрополита Антония Сурожского.

1.1 Становление личности митрополита Антония.

1.2 Миссионерский подход в служении митрополита Антония.

1.3 Богословский метод митрополита Антония.

Глава II. Человек в творчестве митрополита Антония Сурожского.

2.1 Величие человека.

2.2 Как Бог видит человека.

2.3 Богословие встречи.

2.4 Личность как истинное достоинство человека.

Заключение.

Библиографический список.

Приложение 1.

Приложение 2.

 

 

 

 

Введение

 

Для богословия XX – начала XXI века особое значение приобретают размышления о человеке. И современное светское общество в лице политиков, социологов, философов и публицистов, рассуждая о месте человека в мире, обращается к этой теме как к насущной проблеме. Своеобразная антропологическая тревога пронизывает сочинения многих христианских мыслителей ХХ века. «Человек отменяется» – так озаглавил своё известное эссе К.С. Льюис. «Дегуманизация искусства» Х. Ортеги-и-Гассета, «Земля людей» А. де Сент-Экзюпери наполнены всё той же тревогой и скорбью. Но и Церковь не оставалась в стороне от «проблемы человека».  Перед ней стояла и пребывает задача доступным языком ответить на  вопрос вечный, но приобретший особую остроту в последнее столетие – что такое человек как создание Божие; что говорит о нём христианское богословие; какое место он занимает в мире, в Церкви; как может и должен он общаться с источником жизни – с Богом.

Мир, который окружает нас сегодня, во многом утратил адекватное понимание того, кем же является по своей сути человек. Современный мир во многом «расчеловечен». Общество распадается на индивиды, граждан, сотрудников, партнеров. Но все это – социальные роли, маски, персоны, за которыми теряется самое главное – неповторимая человеческая личность, о непреходящей ценности которой с такой убедительностью говорил один из самых известных иерархов Русской Православной Церкви ХХ века – митрополит Антоний Сурожский (1914-2003).

Значение богатого миссионерского опыта владыки Антония, непосредственно стоявшего у истоков создания Сурожской епархии на Английских островах, переоценить сложно. Обращая особое внимание на живое, «лицом к лицу», общение с верующими, владыка не ограничивался деятельным окормлением Лондонского прихода, где был настоятелем. Его глубокие проповеди и беседы распространялись далеко за пределы Англии благодаря участию владыки в многочисленных радиобеседах на Би-би-си. Приездов Антония Сурожского в Россию многие ждали, как глотка свежего воздуха. Миссионерский эффект от таких поездок и от расходившихся по рукам «самиздатовских» книг митрополита Антония подсчитать, конечно, невозможно, но безусловно он был весьма значителен. Об этом свидетельствует и актуальность его творческого наследия в наши дни: книги владыки постоянно переиздаются, переводятся на другие языки. Суммарный тираж изданий на русском языке (не считая периодики) превысил миллион[1]. В 2014 году, к столетию со дня рождения митрополита Антония, вышло третье издание двухтомника «Трудов» - наиболее полного собрания текстов владыки. Это издание послужило основным источником для нашего исследования темы антропологии в богословии митрополита Антония.

Сложность при работе над трудами митрополита Антония Сурожского заключается в своеобразии устного наследия владыки. За свою жизнь он практически ничего не писал. И в настоящее время записи его бесед расшифровываются и издаются. То, что было сказано владыкой на русском языке, по словам Е.Л. Майданович (редактора-составителя большинства книг митрополита Антония), уже почти все издано. Однако остается еще много нерасшифрованных записей на английском, французском и немецком языках. В периодических изданиях появляются многочисленные воспоминания очевидцев, общавшихся с митрополитом лично. Однако серьезных исследовательских работ о владыке пока не много. Кроме англоязычной книги Дж. Кроу[2], на русском языке вышла работа А.Н. Зайцева[3], но она скорее несет публицистический характер.  В вышедшей в 2015 году работе[4] монахини Ксении (Соломиной-Минихен) впервые начинают публиковаться письма владыки. Однако эпистолярное наследие митрополита Антония еще ждет своего обнародования.

В своей работе мы не пытались привести в систему весь широкий спектр богословского наследия митрополита Антония. На наш взгляд, это и не нужно, ведь то, что было выражено владыкой в живом общении со многими людьми, представляет собой особую и неповторимую ценность. Целью работы было: проанализировать биографию и труды митрополита Антония, доступные сегодня на русском языке, и выявить наиболее важные для миссионерского и пастырского служения аспекты антропологии в богословии Сурожского святителя. Также для нас было важно показать, как жизненный путь митрополита отразился на его ви́дении человека.

Первая глава посвящена непосредственно личности Антония Сурожского, ведь свои слова он подтверждал деятельным примером своей жизни. Основываясь на автобиографических рассказах владыки, а также на представленных в работе монахини Ксении (Соломиной-Минихен) архивных сведениях, мы постарались показать, как с детских лет формировались убеждения будущего святителя. Также в этой главе говорится о богословском методе митрополита Антония, миссионерской направленности его жизни в среде западного общества, критически настроенного к религии, вообще, и к восточному христианству, в частности.

Вторая глава посвящена одному из центральных мест богословия митрополита Антония Сурожского – теме человека, месту и значению его во взаимоотношениях с Богом и с другим человеком. Особую важность и актуальность в миссии сегодня представляет то внимание владыки к достоинству каждого человека, вне зависимости от религиозных убеждений, которое он проявлял, исходя из непререкаемой ценности образа Божиего, сокрытого в человеческом сердце. Ведь по слову владыки, человек – это место встречи между верующим и неверующим.

Глава I. Личностный характер служения митрополита Антония Сурожского

 

1.1 Становление личности митрополита Антония

 

Жизненный путь митрополита Антония Сурожского включает в себя почти девять десятилетий насыщенного яркими событиями XX века. В данной главе мы не будем подробно останавливаться на биографии митрополита Антония, а лишь отметим наиболее важные, на наш взгляд, этапы его жизненного пути, повлиявшие на мировоззрение и богословское наследие[5].

О силе характера митрополита Антония один из лондонских священников как-то сказал: «Этот человек сделан из гранита!»[6]. Поражает, сколько испытаний и бед выпало на долю будущего владыки уже с самого раннего детства. Родившись в Швейцарии в 1914 году, Андрей Блум первые шесть лет провел вместе с семьей в Персии, вдали от России, сотрясаемой революционными катаклизмами. В Персии на дипломатической службе в то время находился его отец – Борис Эдуардович Блум. Однако к тяготам жизни на чужбине добавилась еще и трагедия в семье. Во Францию в 1920 году после длительного переезда Андрей приехал лишь с мамой (Ксения Николаевна Скрябина) и бабушкой (Ольга Ильинична Скрябина-Фернандес). Отец ушел из семьи и оказался в Европе лишь в 1923 году. Мальчик очень тяжело переживал развод родителей. Наряду с тяготами нищенской жизни в эмиграции это оставило в душе будущего митрополита глубокую травму и стало темой многих раздумий.

Взрослеющему мальчику открывался вовсе не дружественный мир: не имея полноценной поддержки в семье, он не встречал ее и за ее приделами. Русских эмигрантов приютили, но, отнюдь, не любили. Скитаясь по Европе в начале 20-х годов, семья оказалась в Австрии. Однажды Андрей шел и разговаривал с бабушкой по-русски. Мимо них проезжал на телеге какой-то человек. Услышав русскую речь, он схватил кнут и изо всех сил ударил кнутом мальчика[7]. Так Андрей Блум начал познавать «трагедию русскости» в чужих странах. Этот жуткий эпизод стал «прелюдией» к почти ежедневным избиениям Андрея Блума старшими мальчиками в течение целого года в парижском лицее. Все свои страдания он переживал в одиночку, не решаясь огорчить родных, что свидетельствует о глубокой, сложившейся личности еще в столь юном возрасте. Никогда в жизни, по словам владыки, он «не испытывал так много страха и так много боли, и физической, и душевной, как тогда»[8]. По неисповедимому Промыслу Господь провел Своего будущего служителя через горнило страданий, закаливших решительность, мужество и стойкость в характере митрополита Антония. Не случайно, этим волевым качествам владыка отдавал особое значение в деле духовного возрастания христианина.

Такое качество, как честность, владыка Антоний также ценил очень высоко, и сам эту честность проявлял со всей силой своего характера. Будучи уже взрослым и находясь однажды во вражде с товарищем, он не смог прочесть на молитве слов: «Оставь нам долги наши, как и мы оставляем должникам нашим». Пришлось останавливаться и идти за советом к духовнику – как дальше молиться? Предельной честности, прежде всего с самим собой, с Богом – этому он учился с ранних лет, благо воспитание матери этому способствовало. «Принцип воспитания был такой, что убеждения у меня должны сложиться в свое время свои, но я должен вырасти совершенно правдивым и честным человеком, и поэтому мне никогда не давали повода лгать или скрываться, потому что меня не преследовали. Скажем, меня могли наказать, но в этом всегда был смысл, мне не приходилось иметь потаенную жизнь, как иногда случается, когда с детьми обращаются не в меру строго или несправедливо: они начинают просто лгать и устраивают свою жизнь иначе»[9] – вспоминает митрополит Антоний в автобиографическом рассказе «Без записок». Примером мужественного, открытого и честного поступка могут служить и слова владыки, сказанные в одной из воскресных проповедей своим прихожанам: «Простите, но мне нечего сказать сегодня. Мое сердце не отозвалось сегодня на слова Евангелия». Такую честность может иметь только человек, который не боится показаться слабым, непонятым, смешным. Это особого рода мужество, воспитываемое в ежедневных, незначительных, казалось бы, поступках, однако будучи «в малом верным» оно дарует дерзновение надеяться на бо́льшую «радость Господина своего» (Мф.25:21).

К концу 1920 года в европейских странах оказалось около двух миллионов русских[10]. Страны эти, по словам владыки Антония, воспринимали русских эмигрантов по-разному: «Франция принимала всех, но никого не обеспечивала. Можно было умереть с голоду под мостом, это правительства не касалось»[11]. Такие тяжелые условия жизни ставили людей перед необходимостью проявить изумительную отзывчивость по отношению друг другу. В чужой стране всякий русский был для другого русского своим человеком: друг другу помогали, поддерживали, чем могли. И архиерей мог уступить свою комнату и ночевать в коридоре, завернувшись в мантию, и прохожий мог просто остановиться и снять шляпу перед нищим, в котором он видит равного, видит человека – такие удивительные примеры проявления человеческой доброты, милосердия и сострадания мы встречаем на страницах воспоминаний митрополита Антония о русской эмиграции первой волны. Такое проявление любви к ближним владыка Антоний называет откровением о величии нищенства, принимаемого как дар Божий, делающего человека равным всякому другому человеку, «самому бездомному, самому нищему, самому голодному, так что ему не надо стесняться или стыдиться – мы равные»[12].

Крайняя бедность научила Андрея радоваться самым незначительным подаркам (которые сами по себе уже были чудом) и ценить их навсегда. В своей аскетической практике позже владыка Антоний будет развивать эту идею, стремясь радикально освободить себя от лишнего, чтобы через благодарность за малое быть открытым к Богу и человеку. А тогда в детстве самую безграничную радость вызывал у него подаренный на Рождество обычный шелковый русский флаг, в котором «белоснежность снегов, голубизна вод и русская кровь»[13], ставший для него средоточием любви к далекой Родине.

С Россией связывала, конечно, и вера, но вера эта была, скорее, культурной традицией. Семья Блумов была христианской фактически лишь номинально. Владыка вспоминает, как его водили в церковь раз в год, и он сделал «замечательное открытие»: вдохнув поглубже запах ладана, мальчик падал в обморок, и его отводили назад, домой. На этом кончалась «ежегодная религиозная пытка». Андрей не видел живого, искреннего общения с Богом близких ему людей, и поэтому «Бога для него не существовало, а Церковь была чисто отрицательным явлением»[14].

В мире, где, по мнению юного Андрея, «всякий человек, любого пола, любого возраста и размера, вам от рождения враг и опасность», в мире, не имеющим смысла без животворящей помощи Свыше, было настолько тяжело и бессмысленно существовать – в таком мире он «не умел жить»[15]. Доходя до отчаяния в поисках смысла жизни, где ему места нет, Андрей даже думал о самоубийстве, пока не произошла Встреча, преобразившая все мироощущение будущего святителя – Встреча с Богом,  выдернувшая его из омута бесчеловечной повседневности и в одночасье наполнившая подлинным смыслом всю его жизнь. Именно этот опыт общения не с отвлеченной безличностной абстракцией, а опыт живого общения с  Живым Богом Антоний Сурожский положил в основу своей богословской практики.

В одном из летних скаутских лагерей РСХД[16], в котором воспитывался Андрей Блум, однажды с лекцией выступал о. Сергий Булгаков. Но речь популярного тогда в эмигрантской среде проповедника и богослова не произвела должного впечатления. Напротив, слова о кротости, тихости и  смирении не нашли отклика в душе юноши, считавшего «вслед за Ницше»  все эти качества «рабскими»[17], ведь их готовили, чтобы, если потребуется, «с оружием в руках освобождать Россию»[18]. Подобно Апостолу Павлу, некогда сопротивлявшемуся вере в  Христа, юный Андрей Блум «шел против рожна» (Деян. 9:5) и со свойственной ему решительностью задумал сам разобраться и «покончить» с Евангелием раз и навсегда.  Но Господь судил иначе. «Я сидел, читал и… вдруг почувствовал, что по ту сторону стола, тут, стоит Христос. И это было настолько разительное чувство, что мне пришлось остановиться, перестать читать и посмотреть… Помню, что я тогда откинулся и подумал: если Христос живой стоит тут – значит это воскресший Христос. Значит, я знаю достоверно и лично, в пределах моего личного, собственного опыта, что Христос воскрес и, значит, все, что о Нем говорят, – правда»[19] – вспоминает владыка.

Пережив переворот от богоборческих настроений до реального ощущения присутствия Христа в своей жизни, будущий миссионер получил необыкновенно мощный импульс – идти и поделиться тем сокровищем веры, которую он приобрел на личном опыте, а не в связи с преемственностью религиозной жизни родителей. Свой опыт обретения веры владыка уподобляет тому, что переживали ранние христиане. Они «приобретали веру не через рассказ о том, что было от начала, а через встречу с Христом живым»[20]. Опыт такой встречи дает силу свидетельствовать о реальности Христа и для других, ведь высказывание, основанное на личном опыте, психологически более убедительно. По словам владыки, важно относиться к собственному опыту духовной жизни критически: необходимо осмыслить свой опыт, отрефлексировать его. Здесь важное место приобретает сомнение: смогут те или иные личные переживания выдержать эту проверку, устоит ли неокрепшая еще вера? Митрополит Антоний говорит, что бояться этого сомнения не стоит: «то, что подлинно, выдержит любое исследование и критическое обсуждение»[21]. Осмысленная, разумная вера вырастет постепенно из личного опыта, из преодоленного сомнения, из честных ответов на поставленные себе вопросы.

Обретя веру, будущий владыка осознал, что он не в силах, да и не вправе хранить радость веры внутри своего сердца, не даря ее ближним. «Как только я четырнадцатилетним мальчиком прочел Евангелие, я почувствовал, что никакой иной задачи не может быть в жизни, кроме как поделиться с другими той преображающей жизнь радостью, которая открылась мне в познании Бога и Христа. И тогда, еще подростком, вовремя и не вовремя, на школьной скамье, в метро, в детских лагерях я стал говорить о Христе, каким Он мне открылся: как жизнь, как радость, как смысл, как нечто настолько новое, что оно обновляло все. Если не было бы недопустимым применять к себе слова Священного Писания, я мог бы сказать вместе с апостолом Павлом: «Горе мне, если не благовествую» (1 Кор. 9, 16). Горе, потому что не делиться этим чудом было бы преступлением перед Богом, это чудо совершившим, и перед людьми, которые по всей земле сейчас жаждут живого слова о Боге, о человеке, о жизни…»[22].

Вскоре после этого Андрей стал ходить на службы и тем самым способствовал воцерковлению родителей. Ему хотелось быть с Богом всегда, и он принял твердое решение любить людей во что бы то ни стало, потому что их любит Бог, «даже если они думают, что они мне враги»[23] и готовы «жечь живьем и уничтожить»[24]. Такая уязвимость и открытость  к человеку стала одной из важнейших черт личности митрополита Антония. Именно с таким открытым и доверительным отношением к любому человеку он призывает и нас идти на проповедь сегодня.

Желая посвятить себя служению людям, Андрей Блум по совету отца решает стать врачом. Со свойственной ему основательностью и глубокой ответственностью перед будущей врачебной практикой он заканчивает прежде медицинского факультет Физики, Химии и Биологии университета Сорбонны, чтобы иметь более широкие познания в области естествознания. Изучение естественных наук глубоко верующий юноша переживает как «часть богословия»[25], воспринимая постижение устройства тварного мира как путь к Откровению Божественной Любви, этот мир сотворившей. Впоследствии научные знания очень пригодятся владыке в его миссионерском служении. Выступая перед совершенно разными аудиториями, митрополит Антоний использовал свой богатый разносторонний жизненный опыт для нахождения общего языка с каждым, перед кем ему доводилось выступать. Среди слушателей владыки бывали, конечно, и представители научной, университетской общественности[26].

Получив блестящее медицинское образование и опыт общения с выдающимся французским психологом, психиатром и невропатологом Пьером Жанэ, владыка Антоний будет использовать накопленные в этой области знания для помощи психически тяжело больным людям, нуждающимся не только в исповеди и духовной поддержке, но и в медицинском совете. По словам митрополита Антония, «его лондонский приход очень напоминал госпиталь»[27], в котором медицинская практика продолжалась и после того, как он стал священником.

Следует сказать, что еще одной удивительной чертой личности митрополита Антония была необыкновенно развитая способность учиться: видя в другом человеке что-то ценное, выдающееся, он старался усвоить это себе. А поучиться было у кого: в двадцатых годах в Европе оказались: Н.А. Бердяев, С.Л. Франк, В.Н. Ильин, Л.А. Успенский, митр. Евлогий (Георгиевский), о. Сергий Булгаков, А.В. Карташев, В.В. Зеньковский и другие выдающиеся деятели отечественной философии, культуры и науки. Высланные из революционной России, лишенные декретом Сталина права даже называться «русскими», пассажиры «философского парохода», однако, осознавали свое трагическое положение как особую миссию. Цвет русской интеллигенции оказался, по выражению Бердяева, не «в изгнании, а в послании»[28]. Именно им предстояло открыть для Запада не только богатую русскую культуру, но и свидетельствовать о Православии. С этой целью в Париже основывается Свято-Фотиевское братство, членом которого и становится молодой Андрей Блум.

Говоря о встречах, повлиявших на становление богословских взглядов и убеждений митрополита Антония, нельзя не сказать о знакомстве с выдающимися представителями парижской богословской школы – о. Георгием Флоровским и В.Н. Лосским[29]. Интуиция «неопатристического синтеза» Флоровского, актуализирующая опыт святых отцов, пронизывает творческое наследие митрополита Антония, а богословие личности, о котором говорил В.Н. Лосский, служит одним из стержневых элементов практики самопознания, к которой обращается владыка. «Мы видели, и это нас поражало – вспоминает владыка – не умственные выкладки, а то, что они горят опытом о Боге, любовью к Нему, знанием о Нем и всем этим делятся»[30]. Близкая дружба с семьей В.Н. Лосского, которого владыка «глубоко почитал»[31], продолжалась у митрополита Антония всю жизнь, а переезжая в Англию, он оставил им свою квартиру в Париже. Можно сказать, что владыка Антоний унаследовал от Владимира Николаевича и глубокий молитвенный подход к выступлению перед аудиторией. Владыка вспоминает о том, как В.Н. Лосский готовился к докладам: «Он постился, исповедовался, причащался, запирался и писал свой доклад. Этот подход тогда меня глубоко поразил»[32]. Многие, кому довелось слушать беседы митрополита Антония, согласятся: и его богословие исходит из молитвы.

Влияние о. Георгия Флоровского на юного Андрея Блума в период формирования его личности и представлений об истинном священстве было очень значительным и во многом способствовало решению принять священный сан. Особенно поразило будущего владыку сосредоточенное молитвенное служение о. Георгием Божественной литургии: «…было ясное чувство, что он лично говорит с Богом. Он говорит с Богом от себя, и поэтому каждое его слово – правда. Но, с другой стороны, он говорит, как член Церкви, и это голос всей Церкви, которая проходит через него»[33].

Молитвенное общение с Богом становится фундаментальным основанием жизни и служения молодого врача Андрея Блума. Без молитвы жизнь представляется ему ущербной: «…пока я молюсь – я живу, вне этого есть какой-то изъян, чего-то не хватает»[34]. Еще будучи начинающим врачом, свою будущую медицинскую практику он рассматривает как служение людям, избирая девизом жизни строки из пророка Исаии: «и отдашь голодному душу твою и напитаешь душу страдальца…» (Ис. 58:10). Стремясь всего себя отдать людям, Андрей решает, что ничто не должно отвлекать его от этой благородной цели. Естественным решением для него становится принятие монашеских обетов. По свидетельству биографов владыки, благословение на монашеский путь Андрею дал Прп. Силуан Афонский в одном из писем, которые писал в Париж[35].

Духовником тайного монаха Антония стал настоятель Трехсвятительского подворья (единственного парижского храма, оставшегося в подчинении Московского Патриархата) – архим. Афанасий (Нечаев). В его лице будущий владыка увидел сияние вечной жизни, не увидев которое нельзя бросить всё на свете, чтобы всем существом последовать за Христом.[36] Отсекая свою волю, Антоний воспринимает службу во французской армии, куда пошел сразу после принятия обетов, как монашеское послушание. Добросовестно исполняя приказы начальства, он осознает радикальную внутреннюю свободу бытия, которая открывается через доверие к воле Божией, проявляющейся пусть и через ошибки другого человека.

Трагичный опыт войны дал Антонию и понимание того, что особенно перед лицом смертельной опасности человек способен обрести свое подлинное достоинство. Там, где дело касается жизни и смерти, проявляется подлинная иерархия ценностей, все наносное, пустое перестает быть важным. Особое значение приобретают для него слова, сказанные когда-то отцом: «… единственное, что имеет значение, это ради чего ты живешь и для чего ты готов умереть»[37]. Молодой хирург Антоний (Блум) готов жить только ради служения людям, страждущим и нуждающимся в его помощи. Через его руки проходят сотни раненых и больных. Деятельную любовь и сострадание в его палате встречают все: и самые тяжелые раненые, от которых отказываются другие врачи, и даже пленные немцы. Для Антония в госпитале нет врагов и «безнадежных», есть только человек, здесь и сейчас нуждающийся в помощи, нуждающийся в человеческом к нему обращении.

После окончания войны некоторое время Антоний (Блум) еще остается тайным монахом  и продолжает медицинскую практику. Однако с 1948 года его жизнь меняется – его рукополагают в иеромонаха[38] и направляют в Англию, где он становится духовником основанного в 1928 году православно-англиканского Содружества св. Албания и прп. Сергия. Участие в открытом межконфессиональном диалоге произвело очень сильное впечатление на молодого иеромонаха. «Оно мне открыло глаза на неведомые мне до тех пор возможности встречи с инославными без взаимной неприязни, с открытым сердцем и искренним желанием друг друга узнать, оценить и друг со другом поделиться тем, что Святой Дух открыл разошедшимся верующим во Христа за столетия разобщенности, без компромиссов, но и без взаимной вражды, к которой я привык было по отношению к римо-католикам во Франции» – вспоминает владыка[39].

Вскоре он становится епископом новообразованной Сурожской епархии на Британских островах. Весь накопленный к этому времени опыт жизни, страданий, преодоления отчаяния и поисков Бога владыка Антоний будет использовать в своей миссионерской и пастырской деятельности.

С этого времени владыка Антоний (Блум) – одна из центральных фигур русского Православия не только для западной земли, но и для России. Особенную популярность он приобретает в 60-х годах, когда выходят в свет его первые книги о молитве, ставшие для западного читателя настоящим открытием восточного христианства.

 

1.2 Миссионерский подход в служении митрополита Антония

 

Одной из ключевых задач Церкви, по слову Спасителя, является ее миссионерское служение, заключающееся в проповеди Благой вести миру (Мк. 16:15). Такая проповедь, обращенная в сегодняшних реалиях жизни к светскому, секуляризированному, а зачастую враждебно настроенному по отношению к Церкви, миру требует решения жизненно необходимой для Церкви задачи – суметь найти правильный подход к диалогу с миром. Следует с болью признать, что такой диалог ведется менее чем успешно сегодня. Зачастую, попытки ведения общей дискуссии между представителями Церкви и ее оппонентами, превращаются в попеременное выслушивание в той или иной мере аргументированного перечня обвинений в адрес друг друга. На наш взгляд, более чем успешный опыт митрополита Антония Сурожского по ведению миссионерского диалога с миром будет весьма полезен в сложившихся условиях как для духовенства, так и для любого члена Церкви.

Что же легло в основу миссионерского подхода митрополита Антония? В первую очередь, нужно сказать о специфике обращения к Богу самого владыки. Для него первичной была непосредственная встреча с Богом, встреча со Христом, а потом уже встреча с Церковью, воцерковление. Ни в коем случае не отвергая богатейшего наследия церковного предания, владыка все же на первом месте ставил своей задачей открыть своим слушателям Христа. Для него важнее прежде всего свидетельствовать о Личном Живом Боге, во вторую очередь отдавая должное внимание «бытовой церковности».

Часто сегодня можно видеть такую картину: человек, ничего практически не зная о практике церковной жизни, войдя в православный храм, оказывается как бы на враждебной территории, где ему все чуждо и что пугает его. Он оказывается в роли духовного младенца, которого поместили неожиданно в незнакомое ему пространство. Однако понимание того, ради Кого все это – церковное пение, запах ладана, юбки вместо привычных джинсов – дает силы и внутреннюю мотивацию для знакомства с церковным миром, для приобщения церковного опыта и Таинств. Тем самым Церковь должна, по мысли В.В. Зеньковского, быть «детоводителем мира ко Христу», не заслоняя собой Его Лик.

Обретя во встрече с Богом мощнейший миссионерский импульс, основание своего миссионерского служения, владыка Антоний призывает каждого христианина к проповеди о Христе. Для него вопрос миссионерства – абсолютно центральный. По словам владыки, «мы не можем быть верующими и не быть посланниками Божиими»[40]. Обретя благодать веры, нельзя ее аккумулировать в своих сердцах, эгоистично наслаждаясь радостью присутствия Бога в нашей жизни. Владыка напоминает, что пережив счастье лицезрения Бога во славе на горе Преображения, апостолы хотели остаться там навсегда, ибо «хорошо нам здесь быть» (Мф. 17:4), но Господь ведет их к подножию горы, там где маловерие учеников, где горе отца бесноватого отрока, где мир лежит во зле, ожидая встречи со Христом[41]. Так каждый христианин призван, по слову владыки, возгоревшись Духом Святым, забыть о себе и идти в мир, иначе «благовестие, и радость, и любовь, и жизнь в наших душах чахнут, вымирают, потому что нет им простора, ибо то, что Бог нам дает, это не робкий порыв, а такая сила, которая не может удержаться в малых, узких наших сердцах»[42].

Митрополита Антония называют апостолом Англии. Открывая западному человеку православную веру, владыка отмечал преимущество именно русского православия. Однажды ему довелось слышать разговор двух православных англичан: епископа и архимандрита в Греческой Церкви. По словам одного из них, он не стал бы православным, если бы было только греческое православие. «Русское православие – по мнению митрополита Антония – открывается людям на Западе, как не открывается греческое или арабское»[43]. Богословие Русской Церкви становится более убедительным благодаря опыту великого страдания, перенесенного нашей Церковью во время гонений.

Другим выгодным достоинством русского православия владыка называет отсутствие прозелитизма. Для него это имело очень личное значение. Помня о годах детства, когда приходилось «отчаянно отстаивать свою веру»[44], владыка Антоний хорошо понимал, что нельзя «совращать», как он выражается, в православие. Миссия должна быть не борьбой с теми или иными богословскими выкладками, а свидетельством об опыте жизни во Христе, о Боге, Каким мы Его знаем[45].

Миссионерским полем для владыки Антония стала новосозданная Сурожская епархия в Англии. Отметим, что к тридцатым – сороковым годам XX века интерес к восточному христианству у английской общественности был довольно велик. Еще до войны благодаря созданию англикано-православного сообщества св. Сергия и Албания, а также миссионерской деятельности других обществ, внимание английской интеллигенции и духовенства было приковано к Православию. «Слушая вас, мы ощущаем бесконечное богатство православия. Вы сослужили огромную службу сближению наших Церквей» – оценивал выступление церковного хора и лекции православных богословов парижской школы архиеп. Кентерберийский Космо Ланг[46].

Владыка Антоний объяснял такое стремление к сближению тем, что в своей религиозной жизни западный мир утратил во многом чувство живого переживания Бога, перенеся акцент в духовной жизни из сердца в разум: западное богослужение стало коротким, рациональным, сухим. Воспитанный на протестантской традиции, лишенной церковных Таинств, западный человек, входя в православный храм и встречая всю широту, всю истину и глубину православного богослужения, с удивлением замечает, что именно здесь можно по-настоящему свободно дышать.

Выходя навстречу этому устремлению, митрополит Антоний считал своим долгом и радостью свидетельствовать о Христе с православной точки зрения. Это стало одной из форм благодарности Западу за тот земной приют, что получил он в детстве. В ответ он нес самое великое, самое драгоценное – свою веру, «…веру как мировоззрение, веру как смысл, веру как вдохновение»[47]. Благодаря высокой образованности, знанию нескольких европейских языков, митрополит Антоний наряду с цитированием святых отцов иллюстрирует свои проповеди примерами из западных писателей, философов, мыслителей. Характерной особенностью его личности была открытость к внешнему опыту. Он умел находить крупицы истины и у не христианских авторов. Но если это помогало проповеди о Христе, применял и эти свидетельства. Основание такому подходу к проповеди мы видим у апостола Павла, цитирующего античных авторов в своей речи перед афинянами (Деян. 17:28).

Отметим, что открытость к внешнему для Церкви опыту для митрополита Антония обязательно соотносилась с святоотеческим прочтением Евангелия, православным пониманием цели жизни, т.е. не была доверчивым принятием всего, что кажется интересным и глубоким. Но по слову апостола Павла, владыка старался «все испытывать, доброго держась» (1Фес. 5:21).

Свидетельствуя о своей вере, митрополит Антоний воспринимал свое миссионерское служение как возвращение православия на Британские острова. С радостью владыка осознавал, что оказавшись в 1948 году единственным православным священником в Англии, он остается не одиноким, т.к. в этой земле покоятся мощи древних британских святых неразделенной Церкви. Поэтому одной из первых миссионерских инициатив, которые он осуществил, было введение почитания английских святых за богослужением. Была написана икона «Всех святых в земле сей», что послужило наряду с введением английского языка богослужения привлечению коренного населения Англии в православную русскую церковь. Понятность богослужения для владыки Антония имела очень большое значение: «…мы совершали службы на языке этих людей так, чтобы каждое слово могло дойти до их сердца, чтобы они не только стояли и претерпевали, а могли влиться в молитву»[48].

Пожалуй, с особой убедительностью воспринималась проповедь митрополита Антония людьми неверующими, теми, кто парадоксальным образом обретает веру, сопротивляясь Богу. Владыка Антоний сам пережил такой опыт, что позволяло ему спокойно и твердо объяснять, почему он верит в Бога. Общаясь с нехристианами, с неверующими, секуляризованными людьми, владыка отмечал, что и среди них можно и нужно увидеть «настоящего человека, способного на любовь, на жертвенность, на сострадание, на милосердие…»[49]. И такая способность увидеть в собеседнике настоящего человека очень важна и необходима, потому что только из нее возможно рождение любви. А без любви миссия останется бесплодной. Как писал один из величайших русских миссионеров святитель Иннокентий Московский: «если проповедник не будет иметь в себе любви… к тем, кому проповедует, то и самое лучшее и красноречивейшее изложение учения может остаться без всякой пользы, ибо токмо любовь созидает»[50].

Но как оказать любовь и уважение тому, кто кажется тебе совершенно чуждым, чьи взгляды и мировоззрение в корне отличаются от твоих? С такой проблемой сталкивается любой верующий в диалоге с атеистом, с несогласным и, возможно, не собирающимся соглашаться. Здесь решающую роль, на наш взгляд, имеет подход митрополита Антония к человеку. Он подчеркивает, что в каждом человеке, независимо от его личных достоинств и недостатков, мы должны видеть образ Божий, помнить, что и такой человек, возможно, глубоко неприятный нам, с кем мы ничего общего, по-видимому, не имеем, где-то в глубине своего сердца несет отпечаток Лика Христова: «… всякий человек – тем, что он человек, - уже приобщен к этой тайне Христа»[51].

Такое понимание человека рождает удивительное со-чувствие, со-страдание в нашем сердце тому миру, который лежит во зле, но который так  ждет встречи с Богом. Митрополит Антоний называет это чувство «солидарностью» и приводит разительный пример такой солидарности: готовность апостола Павла быть отлученным от лица Божия, если бы через это мог быть спасен народ Израильский (Рим. 9:3).

С таким отношением к миру митрополит Антоний шел и проповедовал в самые разные места и самым разным аудиториям. «Мне случалось проповедовать на улицах, в лондонских и абердинских доках, на улицах Оксфорда»[52] – вспоминает владыка. И все, к кому он обращался, встречали в его лице уважительное отношение к себе. С детской непосредственностью его принимали хиппи, поражавшиеся его человечности: «Вы на нас смотрите и не презираете!»[53]. Владыку Антония характеризовало стремление отстоять для Бога каждого человека. В его глазах любая жизнь имела значение, потому что она важна для Христа. Но в своем стремлении спасти человека, донести до него радость веры, митрополит Антоний никогда не навязывал своего мнения, не ущемлял свободы человека, лишь радостно открывая для него Христа, чтобы человек смог сам встретиться с Богом[54].

Главным принципом миссионерства Церкви владыка Антоний считает не учить людей, а самим стать другими людьми. Верующие, по его мнению, должны сами измениться, стать иконой Христа, чтобы люди сами спрашивали, «а не то, чтобы мы шли и требовали от них, чтобы они слушали»[55]. Тогда миссией станет не просто одна-две огласительных беседы, поход в школу, или диспут с инославными, а вся жизнь христианина. Только тогда в нем человек неверующий сможет почувствовать «близость Бога, Ему поклониться, Его полюбить и свою жизнь, в свою очередь, отдать, чтобы другие возликовали этой радостью»[56].

 

1.3 Богословский метод митрополита Антония

 

Владыка Антоний часто повторял, что не имеет богословского образования. Однако вполне обоснованно можно утверждать, что он – истинный богослов, ибо богословие его основано на личном молитвенном опыте. «Если ты богослов, то будешь молиться истинно; и если истинно молишься, то ты богослов»[57] - утверждал Евагрий Понтийский. Целью богословия митрополита Антония было не построение высоких интеллектуальных конструкций, а молитвенное соучастие в жизни с Богом. В этом он был солидарен с одним из своих учителей – о. Георгием Флоровским: «Мы должны богословствовать не для удовлетворения нашего интеллектуального любопытства… но для того, чтобы жить, иметь жизнь преизбыточную, в Истине, каковая в действительности есть не некая система идей, но Лицо, а именно Иисус Христос»[58].

Этим принципом руководствовались святые отцы древности. Они выражали свой опыт приобщения к жизни в Боге на языке своего времени, а этот язык никогда не бывает окончательным, т.к. язык любой эпохи не совершенен. Однако Истина, о Которой говорили отцы, одна, неизменна и вечна. Особое значение приобретает, в таком случае, наш внутренний опыт, наша личная приобщенность Истине. Именно поэтому так важно было для владыки Антония говорить от своего внутреннего опыта, в который он включал не только личную встречу с Богом но и бесценное многообразие святоотеческого Предания Церкви. Часто владыка не дословно цитировал святых отцов, как бы пропуская через себя их опыт и обогащая его внутренним глубоко христианским переживанием в реалиях сегодняшнего дня, что позволяло ему говорить о сложных, мировоззренческих, основополагающих вещах простым и доступным языком, понятным современному человеку. Таким образом, проповедь митрополита Антония актуализирует наследие святых отцов древности для современного, во многом «пост-христианского», мира, что позволяет поставить его в один ряд с Отцами Церкви. Ведь по слову архиеп. Иоанна (Шаховского): «Учительство в Церкви никогда не прекратится, и во все века Церковь будет давать миру своих учителей, которые во все века будут иметь одного Духа Святого и говорить одну и ту же истину слова Божиего, но в разных психологических формах, каждый раз в форме, наиболее понятной данной эпохе, данному обществу и народу. В Церкви идет вечное, непрекращающееся благовествование... Литературные формы IV века мало способствуют усвоению святоотеческих мыслей в нашем веке. Нужны новые учителя Церкви. Они ничего не говорят нового, но обо всем они говорят по-новому»[59].

Митрополит Антоний вызывает каждого человека на личный диалог с Богом. А отправной точкой этого диалога, искания и познания Бога является самопознание, поскольку правильное уразумение «себя самого даст тебе достаточное руководство и к познанию Бога. Ибо, если «внемлешь себе» – ты не будешь иметь нужды искать следов Зиждителя в устройстве вселенной, но в себе самом, как бы в малом каком-то мире, усмотришь великую премудрость своего Создателя»[60]. Внимание к своей внутренней жизни особенно своевременно в эпоху, когда очень многие люди не задумываются над подлинным смыслом жизни, «плывут по течению», не отдавая себе отчет в том, что именно является настоящей причиной тех или иных своих желаний, поступков, где мое  подлинное «я», а где – лишь реакция на обстоятельства моей жизни.

Античная максима «познай себя» у митрополита Антония обретает новое звучание. Для того чтобы увидеть Бога, необходимо вырасти в полную меру человеческого достоинства, поистине, стать настоящими человеком. Об этом говорил еще Феофил Антиохийский во ΙΙ веке: «Ты скажешь: покажи мне твоего Бога. А я отвечу тебе: покажи мне твоего человека, и я покажу тебе моего Бога»[61].

Каждый человек, по мнению митрополита Антония, представляет собой неповторимую ценность в глазах Божиих, ибо несет в сокровенной глубине сердца отблеск нетварного света, исходящего от Христа. Таким образом, сердце, или ум (эти понятия часто отождествляются в святоотеческом понимании) представляют собой некое зеркало, в котором отражается Лик Христов. Эту мысль хорошо иллюстрирует церковнославянский перевод слов Апостола Павла в послании к Коринфянам: «Видим убо ныне якоже зерцaлом в гадaнии, тогда же лицем к лицу…» (1Кор 13:12). По мнению доцента ПСТГУ Михайлова П.Б., метафора «тусклого стекла», употребленная в Синодальном переводе, переносит внимание в отношениях человека и Бога из плоскости внутренней духовной жизни человека в  плоскость внешнего измерения человеческого бытия, что митрополит Антоний называет жизнью индивидуума и противопоставляет ее жизни личности[62]. Однако именно в глубины сердца призывали сойти многие святые отцы (например, Исаак Сирин, Симеон Новый Богослов, Феофан Затворник). Подлинная духовная жизнь человека лежит в плоскости внутренней, а не внешней. К сожалению, об этом редко говорят сегодня. Однако именно на этой глубине сокрыта, подлинная жемчужина человеческого достоинства – неповторимая человеческая личность, это то, чем мы являемся на самом деле, то, как нас видит Бог.

 

 

 

Глава II. Человек в творчестве митрополита Антония Сурожского

 

«Что есть человек, что Ты помнишь его, и сын человеческий, что Ты посещаешь его?» Пс. 8:5

2.1 Величие человека

 

На вопрос о сущности человека современный мир дает множество ответов. Среди многообразия философских мнений и психологических подходов к этой теме современным людям сложно расслышать кроткий голос Церкви. Православное ви́дение человека не выставляется напоказ и не навязывается внешнему человеку. Оно содержится в Священном Писании и Священном Предании. Христианская антропология растворена в огромном количестве святоотеческих творений, однако работа над систематизацией этого знания еще только начинается[63]. Поэтому для человека внешнего, усматривающего в христианстве лишь нравственное учение с системой самоограничений и запретов, глубочайшее учение о человеке остается скрытым в догматических и аскетических дисциплинах. Поверхностный взгляд замечает, к сожалению, лишь аскетическую практику преодоления своих желаний. Но аскетика воспринимается как нечто чуждое ценностному ряду современного человека, привыкшего к достатку, комфорту. В то время, как в информационном поле господствует призыв к удовлетворению своих потребностей, повышению уровня жизни и т.п., евангельские слова Христа «отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мной» (Мф.16:24) остаются не услышанными и даже пугающими. Перед Церковью стоит с особой остротой задача найти слова для убедительного свидетельства миру о сущности человека и его отношений с Богом.

Митрополит Антоний Сурожский замечает, что в течение веков в Церкви складывался образ человека максимально умаленного, по сравнению с Богом. Это особенно хорошо видно на иконах, когда Господь Иисус Христос изображается большим, а Его творения очень маленькими у Его ног[64]. «В этом было стремление показать, насколько велик Бог, но оно привело к ложному, ошибочному, почти кощунственному представлению, что человек – мал, или к отрицанию Того Бога, Который относится к людям так, будто они не имеют никакой ценности»[65].  Такого рода отрицание Бога, атеизм рождается, по мнению владыки Антония, у людей, не приемлющих унижения своего «природного» достоинства. Это ведет к появлению утверждения, что «стыдно быть рабом Божиим», рабская психология – это пережитки средневекового мракобесия, которое стремятся возродить церковники. К сожалению, и такого рода заблуждения оказываются препятствием на пути человека к Богу. И владыка Антоний утверждает, что христиане ответственны, в том числе и перед теми, кто стоит, по выражению С.И. Фуделя, «у стен Церкви», за ее спасительными пределами, и кого не пускает в Церковь ошибочное понимание природы отношений человека и Бога. За это мы «должны будем дать ответ и в истории, и на последнем Суде», ибо на самом деле такое представление «не соответствует тому, как Бог видит человека»[66].

Именно из-за «ложного учения и рабского подхода к Господу», по мнению владыки Антония, внешний, неверующий мир и не может воспринять нашей проповеди. Сам владыка неоднократно участвовал в диалогах с представителями иных конфессий, атеистами, агностиками. Он удивительным образом был способен находить точки соприкосновения с людьми иных мировоззренческих позиций, умел строить диалог для возможно более полного и понятного раскрытия истин христианской веры в нехристианской среде. И в основание этого диалога он ставит тему человека. «Человек – это место встречи между верующим и неверующим… это возможность встречи и общего мышления»[67]. Поэтому владыке, как внимательному и тонкому собеседнику, так ясны ошибки «ложной проповеди», потому что для любого человека верующего или неверующего, для того, «кто сознает дух человеческий в себе самом, никто никогда не согласится, чтобы его рассматривали ниже, чем он сам знает о себе»[68].

Реакцией на «ложную проповедь» стало то, что мир решил выкинуть Бога из своей системы ценностей и провозгласить человека, как самоценность. Пожалуй, ΧΧ век стал трагическим апофеозом воспевания человека в безбожном мире. История показала всю тщетность такого секулярного гуманизма, не сумевшего предотвратить ни репрессивных тоталитарных режимов, ни мировых войн, ни невиданных по размаху гонений на христиан.

Вслед за Ф. Ницше, провозгласившим, что Бог умер, а значит высшая ценность в мире – это человек,  идеи сверхгуманизма стали охватывать не только интеллектуальную элиту, интеллигенцию, но и вообще все слои европейского общества, стремящегося забыть о своих христианских истоках. Идея «смерти Бога» проникла даже в западное богословие[69]. Мы видим к чему сегодня это привело. «Человек – это мера всех вещей», «главное – чтобы удобно было жить», «комфорт превыше всего!», «ведь ты этого достойна!»  - вот лозунги «расхристанного поколения» во многом постхристианского общества, вместо истинного Бога поклоняющегося богу ложному. Вынеся Бога за скобки, атеизм лишил и человека сердцевины своего существа – человеческой личности, неразрывно связанной и Личностным Богом. И оказалось, что человеческое достоинство в безбожном мире представляет собой пустышку, обман, красивый фантик, в который завернута пустота. Мы видим множество примеров тому, как прикрываясь правами и свободами, а также комфортом «в мире постепенно вырабатывается отношение к человеческой жизни как к продукту, понимание человека как уникальной личности подменяется вовсе бесчеловечными формулировками: «генетический материал» и проч[70]. А на улицах, не стесняясь (потому что грех уже возводится в добродетель), разгуливают однополые пары. Вот что происходит, когда в человеке воспевается мнимое величие. Так о трагичности этого процесса говорит митрополит Антоний: «Те, кто отрекся от Бога и отверг Христа, сделали человека своим богом, мерой всех вещей. И конечно, они правы в том, что касается ложных образов, которые время от времени им предлагают. Они сделали человека своим богом и вознесли его на алтарь, однако тот человек, которого они сделали своим богом, – это идол»[71].

Выход из сложившегося антропологического кризиса владыка Антоний видит не в том, чтобы разрушить секулярную картину о человеке, ибо нельзя строить на обломках. Даже правдой можно уничтожить человека. По мнению митрополита, необходимо наполнить эту картину подлинным содержанием, «показать, что человек бесконечно больше… чем то, что неверующий о нем думает, что он сам гораздо значительнее того, что он о себе воображает»[72]. В этом плане христиане обладают тем убедительным аргументом, что поклоняются Тому, Кто обладает наивысшим человеческим достоинством и подлинной красотой. И это есть «человек Христос Иисус» (1Тим. 2:5), явивший миру не только полноту Божества, но и подлинное величие человечества, ибо только Он в полной мере достоин слов: «Се, Человек!» (Ин. 19:5). Сын Божий, воплотившийся нашего ради спасения, воспринял в Свою Божественную ипостась человеческую природу и навсегда вознес ее на неизмеримую высоту одесную Бога и Отца. Однако то осуществленное во Христе величие человека говорит нам о той цели, том призвании, которого нам необходимо достигнуть, раскрывая в себе подлинную человечность, привлекательную не только для христианина, но и для всякого человека.

 

2.2 Как Бог видит человека

 

Церковь призвана, свидетельствуя о Христе, явить миру не искаженное, подлинное видение того, как Бог относится к Своему творению. В своих воспоминаниях митрополит Антоний говорит, что для его поколения трагедия эмиграции стала тем решающим обстоятельством, которое очень по-новому открыло им Бога. Это был Бог «не величественных соборов и великолепных богослужений» дореволюционной России, а Тот смиренный Сын Человеческий, Коему негде голову приклонить (Мф. 8:20). Такой Бог не стыдится и подвальных храмов с фанерными иконостасами, и мы можем не стыдиться, потому что и Он стал бездомным. «Во Христе Бог проявился уязвимым, беззащитным, пораженным, униженным и презренным, и в этой ситуации Он проявился как любовь, воплощенная в Своей солидарности с падшим миром в его падении, его слабости»[73]. Открылось, что Бог стал такой простой, такой родной, и мы для Него уже не чужие, а свои (Еф. 2:19), открылась такая сторона жизни, «которая для меня очень много значит. Это то, что нашего Бога, христианского Бога, можно не только любить, но можно уважать, не только поклоняться ему, потому что Он – Бог, а поклоняться Ему по чувству глубокого уважения»[74].

Евангельская история помогает нам понять, какое значение Сам Бог придает человеку. «Ибо вы куплены дорогою ценою» – восклицает  апостол (1Кор. 6:20). И это говорит нам, насколько значим человек для Бога. Вся жизнь и смерть Единородного Сына Божия на кресте –  вот цена человека в глазах Божиих. Именно ради человека Бог не только творит этот мир, ограничивая Свою свободу ради дара человеку свободной воли. Для искупления человека от греха Господь воплощается и претерпевает уничижение, страдания и крестную смерть, которая была бы невозможна, если бы Христос не испытал и муки богооставленности. «Боже Мой, Боже Мой, для чего Ты Меня оставил?» (Мф. 27:46) – эти отчаянные слова свидетельствуют о бесконечной солидарности Бога человеку. Настолько дорог человек Богу, что Он разделяет с человечеством и это состояние богооставленности, а-теизма. Поэтому ни один атеист в мире, замечает владыка Антоний, не может утверждать, что он радикально отсечен, не имеет ничего общего с Богом.

О достоинстве человека, ниже которого он не имеет права о себе мыслить, говорит одна из любимых притч владыки Антония – притча о блудном сыне (Лк. 15:11-32). Опомнившись и сокрушаясь о содеянном, возвращается сын к отцу. Готовый признать, что недостоин более называться сыном, он хочет просить о работе наемника. Однако отец прерывает его покаянный плач, не позволяя просить себе положения ниже своего сыновства: «Он может быть недостойным сыном, он может быть кающимся сыном, он может вернуться в отчий дом, но только как сын. Каким бы недостойным сыном он ни был, он никогда не сможет стать достойным наемником»[75].

Так на нас смотрит Бог – именно в перспективе нашего сыновства, дарованного нам в воплощении Христа. Осознавая это родство Богу как свое призвание, мы однако должны разделять эту заданность и наше нынешнее состояние, потому что мы, к сожалению, далеко не всегда ведем себе как друзья Божии (Ин. 15:15). Но любовь Бога к нам, вера в нас Бога, показывает нам меру, в которую необходимо вырасти. Это не определение, преграждающее путь к духовному восхождению, а цель, к которой мы верой Божией в нас призваны стремиться.

Понятие о достоинстве человека дает основание для позитивной мотивации в деле духовного возрастания. Если все время говорить только о борьбе со своими грехами, теряется смысл этой борьбы – ради чего это бесконечное преодоление себя? Можно сетовать, что все ужасно плохо, грех остается неискореним в нас до конца жизни. А можно сказать, слава Богу, что все-таки не совсем темно. Митрополит Антоний призывает постараться разглядеть в себе образ Божий, не уничтожимый в нас никаким грехом, и «постепенно в этот образ врастать, давать этому образу пронизывать  нас, как свет постепенно разгорается и пронизывает, прогоняет тьму, пока не станет совсем светло»[76].

Митрополит Антоний подчеркивает, что Бог не просто любит, но и верит в человека. Любить ведь можно и несколько свысока, а верить - только с благоговением. Владыка вспоминает трогательный диалог одного пожилого священника с высококультурным, но неверующим человеком: «Сашенька, разве так важно, что ты в Бога не веришь? Ему от этого ничего, а то важно, что Бог в тебя верит!»[77]. Примечательно, что этот диалог произвел настолько сильное впечатление на Сашу, что он никогда его не забыл, и сам в свое время стал священником. Мы видим, как важно, чтобы помочь человеку измениться, стать лучше, нужно ему как-то доказать, убедить, что кто-то еще в него верит, что всегда верит в него Бог.

Такая вера в нас Бога раскрывает перед нами два вопроса. Прежде всего, об ответе на эту веру, об ответственности перед Богом за тот дар, которым Он нас награждает. Комментируя притчу о званных и избранных (Лк. 14:16-24), владыка Антоний с горечью говорит, что часто мы отвечаем Богу: «Твои дары – да, принимаю, а Ты – повремени. Когда истощится все земное, тогда я, может, успею обернуться к небесному и прийти к Тебе»[78]. Как часто мы живем так, будто и нет в нашей жизни Бога, нет Его веры в нас, и мимо этого бесценного дары мы проходим мимо. Во-вторых, взирая на историю человечества, глядя на самих себя, мы не можем понять, как же может Бог верить в человека. Но Он верит! И эта вера является незыблемым основанием и для нашей веры в человека, веры в себя. Непременным условием этой веры должно быть и понимание того, что мы представляем собой в текущий момент: «Никто не требует от вас быть тем, чем вы не являетесь, но можно с вас спросить, можно с вас требовать, чтобы вы были тем, что вы есть»[79].

Напротив, если мы не будем верить в человека, мы становимся в этом вопросе антагонистами Богу. «Не верить – значит думать, что Господь совершил непоправимую ошибку», сотворив человека, но, настаивал владыка, Бог «ошибок не делает»[80].

По слову Спасителя мы призваны возлюбить ближнего, как самого себя (Мф.22:39) Но что означают эти слова? Ведь, чтобы любить ближнего, как самого себя, нужно знать, что именно любить в себе, какие именно качества или свойства человека, израненного грехом, заслуживают быть объектом любви. Возможна ли вообще для христианина любовь к себе? Митрополит Антоний утверждает однозначно, что не только возможна, но и неизбежно должна быть. «Мы должны любить самого себя, но не того эмпирического человека, которым мы являемся: самолюбивого, глупого, тщеславного, а любить того человека, который заложен в глубины наши как возможность и как призвание. Мы должны искать в себе этого человека, мы должны найти в себе этого человека, его беречь…»[81]. Причем, как отмечает английский писатель и богослов К.С. Льюис любовь разворачивается в двух направлениях: и внутренне, по отношению к себе, и внешне, по отношению к ближнему: «Когда он действительно научится любить ближнего, как самого себя, ему будет дано любить себя, как ближнего»[82].

Важно не перепутать любовь с ложным смирением. Однажды к владыке Антонию пришла миловидная молодая женщина, очень сокрушавшаяся, что погибает от тщеславия. На вопрос владыки, в чем же оно заключается, она поведала, что, когда смотрит в зеркало, находит себя очень хорошенькой. Заметив, что, во всяком случае, это правда, митрополит предложил ей такой совет: «…каждый раз, как вы найдете у себя что-то красивое – поблагодарите Бога. И постепенно вы обнаружите, что благодарность вытеснила тщеславие. В результате получится, что, как только вы взгляните на себя, вы будете обращаться к Богу с ликующей радостью и благодарностью»[83].

Такая благодарность Богу, выражаемая, в первую очередь, в Евхаристии, должна быть центром нашей жизни, отправной точкой для духовного роста. Из нее рождается способность и в других людях видеть свет. Не унижать себя, а почитать других выше себя, призывает апостол Павел (Флп. 2:3). Тогда вместо того, чтобы осудить ближнего, мы, руководимые верой в человека, способны будем обратиться к Богу с молитвой за согрешившего. Тогда мы вместо того, чтобы потребительски, утилитарно относиться к человеку, способны будем разглядеть в нем образ Божий. Так способны видеть людей святые. Для владыки Антония примером в этом был Прп. Серафим Саровский, к которому приходило множество людей, и в последнем грешнике он способен был увидеть красоту, каждого он встречал словами: «Радость моя!». «Потому что каждого он видел как икону – поврежденную, но как икону, как святыню»[84]. Многие очевидцы, которым довелось общаться с владыкой, подтвердят, что и Антоний Сурожский обладал именно таким видением человека.

Руководимые такой верой в человека, мы обретаем способность и мужество выйти навстречу Богу, навстречу другому человеку, навстречу своему «я», сокрытому в глубинах сердца. Для Антония Сурожского было очевидно, что только в пространстве подлинной встречи раскрывается истинное достоинство человека.

 

2.3 Богословие встречи

 

Сердцевиной богословия митрополита Антония Сурожского является тема встречи. В сущности, все, что он делал – это свидетельствовал об опыте встречи со Христом в четырнадцатилетнем возрасте. Он не пытался кому-то этот опыт навязать, кого-то обратить в свою веру. Он свидетельствовал, определяя главную задачу Церкви как свидетельство о встрече с Богом. Местом этой встречи и должна быть Церковь. К сожалению, многие люди сегодня о Церкви слышат только, когда она реагирует на те или иные внешние обстоятельства: события внутренней или внешней политики, культуры и т.п. явления. Но это значит, что Церковь не присутствует в общественном пространстве в своем прямом качестве – свидетельстве о встрече с Богом.

Языком свидетельства о встрече с Богом служит проповедь. Радикальность этого свидетельства заключается в том, что проповедник призван свидетельствовать о встрече со Христом, произошедшей не когда-то в прошлом, а непосредственно сейчас, в сегодняшнем Евангелии. Способность к такому свидетельству выгодно отличала митрополита Антония. Поэтому так ценно богатство его гомилетического наследия.

Владыка замечает, что, если мы присмотримся к Евангелию внимательно, то увидим, что все оно пронизано темой встречи: Христа с апостолами, апостолов между собой, каких-то людей в присутствии Христа, вне и против Него и т.д. Все евангельское повествование построено так: «Это конкретные, живые встречи; каждая из них имеет универсальное значение в том смысле, что, конечно, встреч было в тысячу раз больше, но выделены в евангельский рассказ лишь те, которые имеют сколь возможно абсолютное, всеобъемлющее значение, являются типом встречи или такой ситуацией, таким положением, в котором, словно в зеркале, множество людей может посмотреть на себя…»[85].

В свете евангельской встречи мы призваны смотреть и на встречи в нашей жизни. Митрополит Антоний уверен, что каждая встреча в нашей жизни не напрасна, во встрече с обстоятельствами нашей жизни, с человеком, которого посылает нам навстречу Господь, – в каждой встрече мы способны увидеть евангельскую глубину. И тогда любая встреча станет для нас преображающей жизнь радостью. Настоящая встреча, замечает владыка, соединяет раз и навсегда, «ибо, раз встретившись сердцем, верой, любовью, общей надеждой, под сенью общего креста, под сиянием общего грядущего победного воскресения, уже расстаться нельзя, расстояния земли людей не разлучают»[86].

Исходя из ценности подлинной встречи, преображающей жизнь духовной радостью, владыка Антоний размышляет об условиях такой встречи, как такие встречи случаются в нашей жизни, и почему люди избегают таких встреч.

Основанием для всякой встречи и общения людей друг с другом служит событие встречи человека с Богом. Что мешает нам подойти к этой встрече? Прежде всего, отмечает владыка, такой преградой служим мы сами – наши заботы, страхи, мечты. В замкнутости на себя мы не способны открыться навстречу другому. Другой для нас представляется или угрозой нашему спокойствию, или функцией решения наших проблем. Так, к сожалению, мы часто обращаемся к Богу, стремясь вступить с Ним в разговор на своих началах. «Обычно мы воспринимаем молитвенное предстательство как вежливое напоминание Богу о том, что Он забыл сделать»[87]. Мы ставим Богу условие – ответь нам здесь и сейчас. Мы ждем от Бога решения нашей проблемы и не ждем, собственно, Бога. Таким образом мы посягаем на свободу Живого Бога, а не допуская свободы в отношениях с Ним, мы не предполагаем, что находимся с Богом в отношениях любви, ибо любовь без свободы невозможна.

Однако Бог не всегда отвечает нам явно. Так Христос не всегда прямо отвечал на вопросы учеников. Часто Бог посылает нам обстоятельства, в которых мы можем решить нашу проблему. Но мы не слышим этих ответов Бога, потому что прежде чем слушать, мы уже поделили все наши обстоятельства на важные и не важные, принципиальные и не принципиальные, духовные и не духовные, обременительные. В тот момент, как мы это сделали, мы сделали себя глухими к словам Бога. Потому что, как правило, Бог отвечает нам именно в пространстве «неважного». И поэтому нам кажется, что Он практически всегда молчит. Это принципиально важное, что мешает нам вступить в разговор с Богом. «Однако в тот момент, когда мы отрешаемся от суждения, мы начинаем делаться способными видеть вглубь»[88].

В общении с Богом, в молитве прежде всего, необходимо всегда быть собой. В этом заключается свобода человека. По владыке Антонию, свободный человек – это тот, кто не готов играть роль, не готов выступать изнутри маски, а является тем подлинным внутренним человеком, способным к общению. Поэтому работа освобождения от масок, решительная правдивость в стоянии перед Богом – принципиальное условие молитвы. Богу совершенно нечего сказать человеку, у которого нет подлинного лица. Если мы начнем конструировать «такое лицо, как надо» (лицо «благочестивого христианина», например), то это катастрофа для духовной жизни, с точки зрения митрополита Антония. Попытки предстать перед Богом с подготовленным лицом являются уходом от своего подлинного лика, своей личности. «Есть люди, которые так привыкают играть определенную роль в жизни, что они потом больше самого себя и сыскать не могут… Притворство нас к Богу не ведет»[89]. Не случайно, в Евангелии Христос употребляет слово «лицемеры» в резко негативном смысле. Если вся жизнь с Богом – это тайна встречи лиц, то лицемерие представляется не нравственным проступком, а онтологической ошибкой жизни. Опираясь на Григория Нисского[90], митрополит Антоний особенно предупреждает об опасности создания некоего законченного определения Бога из суммы наших представлений о Нем. Как бы ни был созданный нами образ Бога прекрасен, «мы превращаем Бога Живого, динамичного, непостижимого, бесконечного глубокого Бога в нечто ограниченное, имеющее человеческий масштаб»[91]. Весь наш опыт, все наше знание о Боге – это то, что привело нас к Нему, но предстоим мы перед Богом, нам еще неведомым.

Для владыки Антония очень важно было продумать опыт атеизма, богооставленности. Одна из самых знаменитых его работ – «School for prayer» – начинается главой «Когда Бога нет». Для того, чтобы состоялась встреча, нужно знать, что другая сторона существует, в то время, как атеист, не ощущающий присутствия Бога в своей жизни, уверен, что Его вообще нет. Логически рассуждая, встреча становится невозможной. Однако владыка Антоний ставит вопрос по-другому. Опыт отсутствия Бога в жизни может означать не только, что Его нет, но и то, что Он медлит с судом, потому что встреча лицом к лицу с Богом – всегда суд для нас, и по Своей милости Бог не всегда являет нам Себя, когда мы беспечно, порой, требуем встречи с Ним, в то время, как такая встреча может оказаться нам не по силам. «И вот, когда мы не чуем, не переживаем ощутимо Божие присутствие, первым нашим движением должна быть благодарность. Бог милостив; Он не приходит до времени; Он дает нам возможность оглянуться на себя, понять, и не добиваться Его присутствия, когда оно было бы нам в суд и в осуждение»[92].

Одним из важнейших условий подлинной встречи, в которой раскрывается человеческое достоинство, митрополит Антоний называет готовность быть уязвимым. Окружающих нас людей мы воспринимаем как потенциальную угрозу для нашей свободы. Эта угроза представляется для нас настолько опасной, что говоря словами Ж.П. Сартра, «другой – это ад» для меня[93]. Решительно возражая против этого тезиса, митрополит Антоний  предлагает подлинно христианское видение человеческих отношений: «Мы должны согласиться быть лишь тем, чем был Христос, чем был Бог, явленный в своем человечестве – уязвимый, беззащитный, хрупкий, побежденный, как будто презренный и презираемый, – и тем не менее бывший Откровением чего-то чрезвычайно важного: величия человека»[94]. Подлинная человечность, убежден владыка Антоний, реализуется через признание права за другим человеком существовать не по отношению ко мне, а в своей радикальной инаковости. Такое понимание перекликается с этической асимметрией философии «Другого» у Э. Левинаса: «Мне с самого начала не важно, как Другой относится ко мне, это его дело; для меня же он прежде всего тот, за кого я ответственен»[95].

 Когда мы открываемся навстречу не всегда дружественному миру, мы исполняем заповедь Христа о любви к ближнему. Об этом говорит притча о милосердном самарянине (Лк. 10:30-36). Другой человек теперь не чужой, а ближний. Это человек других убеждений, другого народа, другой веры, но он выходит навстречу ближнему и проявляет подлинную человечность. Вопрос «кто мой ближний» снимается представлением, что «я – ближний для другого». Центр – в нем, а не во мне. Встречая неизвестного мне человека, не зная, как он проявит себя, я должен подойти к нему как к ближнему, не выясняя его намерений ко мне. Это всегда риск, всегда требует мужества. Но в этом раскрывается радикализм Христа в учении о первом шаге навстречу миру.

Конечно, замечает владыка, «предпочесть существование «другого» собственному – ужасно страшно»[96]. Люди далеко не всегда обращаются к нам своей светлой стороной, и нам тяжело признать за ними право ранить нас. Мы начинаем жить страхами, которые далеко не всегда оправдываются. Несмотря на это, мы просчитываем риски, перестраховываемся, тратим колоссальные усилия вместо того, чтобы просто жить по-христиански. В результате человек устает и соглашается на усеченное, не подлинное существование. Последовать за Христом – это значит принять другого как ближнего, решиться на уязвимость.

Обычно мы рассматриваем уязвимость как слабость и стремимся ее избежать. Но в представлении митрополита Антония уязвимость – это дар, о котором мы просим в молитве. Владыка говорит не об утешительности, а об ответственности молитвы: «…в молитве мы ищем встречи с Богом. Всякая встреча – событие чрезвычайно ответственное, а встреча с Богом – особенно»[97]. Цель всей аскетики – стать открытым. В этом владыка кардинально опровергает один из светских тезисов о задаче религии как о построении некоей новой степени защиты.

Иногда мы догадываемся, что хотели бы быть сострадательнее, внимательней, терпимей к ближнему, но мы слишком защищены от этого, и нужна определенная решимость отказаться от этой защиты и стать открытым. Такая открытость, уязвимость не представляет собой самоценности, но является одним из ключевых условий подлинной встречи.

Но откуда взять силы на эту решимость? Митрополит Антоний утверждает, что для христианина основанием готовности быть уязвимым служит способность узнать и принять уже существующую асимметрию отношений к нам Христа. «Мы должны быть уязвимы до предела естественных сил и до конца гибки в руке Божией. События нашей жизни, если мы их примем как дар Божий, предоставят нам в каждый миг возможность творческого делания: быть христианином»[98].

Это то, что открывает нам двери в Царство Божие уже сейчас. И краеугольным камнем вступления в это Царство владыка видит способность к нищете духа. Не случайно с этого начинаются евангельские блаженства (Мф. 5:3). Важно помнить, что ничего нам не принадлежит, даже то, что мы считаем своей собственностью. Ни тело, ни ум, ни сердце, потому что мы не властны в полной мере над всем этим. Нищета – это не состояние, а работа узнавания за окружающей нас действительностью не данности, не того, чем мы обладаем по праву, а того, что является даром. Из этого понимания рождается благодарность, согревающая душу и преображающая жизнь. Следуя апостольскому призыву «Всегда радуйтесь. Непрестанно молитесь. За все благодарите: ибо такова о вас воля Божия во Христе Иисусе» (1Фесс. 5:16-18), митрополит Антоний призывает не забывать в повседневной жизни благодарить за простые, обыденные радости, ибо «…нищенство духовное и есть первая печать Царства Божия, то есть Царства Любви. Если только мы осознаем, что ничто из того, что мы называем своим, нам не принадлежит, и одновременно поймем, что это нам дано Богом и людьми, – вокруг нас начинает водворяться Божие Царство… Если мы были бы действительно внимательны к тому, что происходит в жизни, мы из всего могли бы собрать, как пчела собирает мед, благодарность. Благодарность за каждое движение, за дыхание свободное, за небо открытое, за все человеческие отношения... И тогда жизнь делалась бы все богаче и богаче, по мере того, как мы будто беднели бы все больше и больше. Потому что когда у человека больше ничего нет, и он осознает, что все в жизни – милость и любовь, он уже вошел в Царство Божие»[99].

Только когда сердце наше переполняет благодарность, мы можем сказать вместе с апостолом: «Нас огорчают, а мы всегда радуемся, мы нищи, но многих обогащаем; мы ничего не имеем, но всем обладаем» (2Кор.6:10). Через благодарность человек собирает себя, становится цельным, решается выйти навстречу ближнему и принять благодать Божию, которая исполняет каждую подлинную встречу. Встреча становится вместилищем радости.  Владыка Антоний всегда подчеркивал, что именно к радости нас призывает Бог. Одна из его проповедей так и называется – «Господь нам завещал радость…»[100], а любимым автографом, который он оставлял, когда его просили, был «На радость!». Не случайно «по-сербски слово «встреча» значит «радость», а встречу они называют «сретением» – тем словом, которым мы называем праздник, когда Божия Матерь принесла Спасителя в храм и была встречена – пророческим приветствием и Живым Богом. Встреча всегда могла бы быть радостью, если бы только мы умели встречаться»[101]

Доцент Харьковского национального университета А.С. Филоненко, рассматривая наследие митрополита Антония в контексте богословия общения, отмечает, что связь слов «сретение» (встреча) и «ликование» (радость) открывает возможность обнаружения личности – сердцевины человеческого естества. Корневое слово «лик» имеет два значения. Первое, восходящее к греческому «хорос» отсылает к  «собранию в общении, в хоре». Второе значение, более позднее – «подлинное лицо», или «лик»[102]. Тогда в отглагольном существительном «ликование» мы можем увидеть не только радость, но и некое движение – проступание подлинного лика: «Личность есть то, что являет себя только в событии подлинной встречи, когда я переживаю радость, я ликую, но другой человек в этой встрече, смотря на меня, ликующего, становится свидетелем ликования как явления моего подлинного лица, проступающего сквозь личину повседневности. Наблюдаемый другим, мой лик остается для меня самого скрытым. Поэтому встреча в существенном смысле есть ликование, и как радость, и как собирание в общении, и как обнаружение лика. Никак иначе лик в этом мире не являет себя, как только в собирающей встрече»[103].

 

2.4 Личность как истинное достоинство человека

 

В пространстве подлинной встречи мы прикасаемся к тайне человеческой личности. Никаким другим способом познать и определить, что такое личность, невозможно. Рациональные методы психологического самоуглубления, саморефлексии  для поиска своего «я» не работают, т.к. с их помощью «мы схватываем лишь что-то из этой личности»[104]. Ошибкой такого пути является то, что личность – это не статичная данность, а динамичный образ Божий, который мы призваны обрести и раскрыть в себе.

Личность роднит нас с Богом, будучи отражением Его Первообраза. Опознать, или, как выражается В.Н. Лосский, «уловить» личное можно только в личном общении, подобном общению Лиц Пресвятой Троицы[105]. Началом такого общения служит, по мнению митрополита Антония, встреча. Но познать, что такое личность человека в полной мере нельзя, как нельзя познать в полноте тайну Троицы.

Говоря об уникальности личности, митрополит Антоний подчеркивает значимость христианского понимания ценности человеческой личности для европейской культуры. Христианское понимание того, что Бог видит в нас Свой образ и верит в самого последнего грешника преображает древний мир, не имевший такого понятия о ценности каждой человеческой личности до прихода Христа. В дохристианском мире всегда существовала узаконенная элитарность одних и «справедливое» уничижение массы других. «Евангелие – единственное, что утвердило абсолютную ценность отдельной личности»[106].

Уникальность личности тесно связана с именем. Но это не то повседневное имя собственное, какое мы даем себе и друг другу, называя фамилию, имя или прозвище. Личность, говорит владыка Антоний, может выражаться через имя, если его произносит Бог. Тогда имя соотносится с самой сущностью личности, а также выражает неповторимое и личное отношение с Богом. Об этом говорит образ, данный в Откровении, где повествуется, что каждому будет дан белый камень и на камне написанное новое имя, которое никто не знает, кроме принявшего и Бога (Откр. 2:17).

Владыка Антоний противопоставляет два понятия: индивидуум и личность. Индивидуум – это то, как мы себя ошибочно определяем, стремясь отмежеваться, отстраниться от других людей, проявить собственное своеобразие, хотя в конечном счете все сводится к «описанию черт общих всем людям, и при этом люди группируются подобно тому, как составляют букет, отличающийся от другого букета, но состоящий из тех же или подобных цветов»[107].  В этом проявляется трагедия эгоцентризма, ибо если человек не видит в себе личность, а лишь набор индивидуальных качеств, которые отличают его от других индивидуумов, то он безнадежно замыкается подобно стружке вокруг собственной пустоты.

Предупреждая об опасности такого пути, Антоний Сурожский следует за отцами древности. Григорий Богослов в Слове шестом говорит: «…множественность есть уклонение существа от себя самого»[108]. Стремясь отмежеваться от других, мы еще более теряем понимания своего «я», утрачиваем основание для онтологического понимания своей личности. Прп. Максим Исповедник видит причиной разделения на индивидуумы грехопадение. Однако стремясь к святости жизни, к единению в общении с Единым, Простым и Неделимым Богом, следует и самому не культивировать в себе «…своеобразие каждого, которое возникает вследствие [греховной] воли и в силу чего разделяются разделенные»[109].

В философской мысли XX века противопоставление личности, раскрывающей свое бытие в движении к другому, и, напротив, индивидуалистического бытия, замкнутого на себе, можно увидеть в работе Н.А. Бердяева «Истина и Откровение»[110]. Замкнутого на ценности своего «я» (индивидуум у владыки Антония) он называет трансцендентальным человеком. Проявление греховного эгоцентризма ведет к тому, что в стремлении быть, такой человек использует другого, как ступеньку, позволяющую ему сделать следующий шаг. Даже проявляя интерес, участие к другому, даже к Богу, трансцендентальный человек воспринимает всё, через ценность своего «я». Трансцендентный же человек у Бердяева, напротив, сосредоточен на другом, а не на самом себе. Такого человека митрополит Антоний называет личностным. Именно в нем через самоотречение, через жертву (которая у Бердяева есть «путь реализации личности») раскрывается подлинное и неповторимое для каждой личности достоинство человека.

Такой перенос центра внимания с себя на другого становится основанием и для собственного бытия. Забывая себя, мы открываем в себе новые грани личности. На этом строятся отношения любви, любви жертвенной, обращенной к другому и не ищущей своего (1Кор. 13:5). Если мы сможем преодолеть свой страх и предпочесть свое существование другому,  тогда мы сможем, как говорит владыка Антоний, стать зерном, которое должно умереть в земле, чтобы проросло новое бытие. И основанием этого бытия будет не собственное стремление к самоутверждению, а любовь другого: «…меня утверждает другой, следовательно, мне нет нужды утверждаться самому. Я существую, потому что я любим, а не потому, что требую признания»[111]. Об этом говорит и один из представителей французского персонализма Эмманюэль Мунье: «Я существую в той мере, в какой я существую для «другого», и в конечном итоге существовать – значит любить»[112].

Одной из важнейших характеристик личности митрополит Антоний называет смирение. Часто не правильно понимая это качество личности, люди пытаются всячески самоуничижать себя. Однако владыка Антоний говорит, что смирение – это не рабство, а атрибут Бога. И стремясь к обожению, уподоблению Божественному Первообразу, необходимо и в себе рассмотреть и попытаться раскрыть этот атрибут Бога, ибо никто не смирен так, как Бог (Мф. 11:29). Поэтому смирение – это не путь понимания своего места в иерархии власти, а путь открытия в себе божественных качеств. От христианина, считает Антоний Сурожский, требуется стать еще более смиренным, тихим, немощным, стать гибким в руке Бога, подчиняя свою волю Его Божественному Промыслу. Так парус, с виду слабый и тонкий, наполняемый энергией ветра, становится сильным и мощным. Другой образ владыки Антония для понимания смирения – это плодородная земля, дающая всходы. Что бы в эту землю не бросали, она остается способной из всего приносить плоды. Не случайно, замечает владыка, во многих западных языках слово «смирение» происходит от латинского корня humus, означающего плодотворную землю[113]. Так человек должен из всех обстоятельств своей жизни извлекать возможность для преображения своей души, для подлинного раскрытия своей личности.

Обращаясь к Первообразу и раскрывая в себе личность как образ Божий, мы обретаем полноту жизни в Боге и в единстве с другими людьми. Заметим, что личность при этом не перестает быть личностью, подобно ипостасному единству Пресвятой Троицы (Ин. 17:21). Владыка Антоний сравнивает этот процесс преодоления разобщающей индивидуализации с очищением старинной картины от последующих записей. «И так постепенно [снимая слой за слоем] нам удается расчистить картину, вернуться к первообразу, освобожденному от накопившихся искажений»[114].

Сложность заключается в том, что человек не может до конца постичь тайны личности. Поэтому единственный способ достичь настоящей глубины личности, это обратиться к Тому, Кто ее знает, к Тому, Кто единственно может называться Личностью в полноте этого слова. В этом заключается задача христианина: увидеть себя во Христе и найти в себе Христа (Флп. 2:5).

 

 

 

Заключение

 

Со дня преставления митрополита Антония Сурожского прошло немногим более десятилетия. Нам известны сейчас далеко не все свидетельства о его жизни в Боге. По этой причине его собственные о ней высказывания приобретают еще большую ценность. Исследовав воспоминания владыки, а также соотнеся их с доступными на сегодня работами о его жизни, мы пришли к выводу, что проповедуя о Христе, о вере Бога в человека, о готовности быть уязвимым ради ближнего, владыка говорил, опираясь на опыт своей жизни, делом подтверждая истинность своих слов.

Главным уроком пережитых потрясений, войны, бедности, оторванности от Родины для митрополита Антония стало парадоксальное понимание того, насколько велико достоинство человека и, что именно в тяжелейших обстоятельствах жизни это величие человека может быть реализовано наиболее полно. Как никогда актуально предложение владыки нести миру веру Бога в человека. Даже когда мы сами отчаиваемся в такого рода видении человека, Бог верит в нас, и наша вера во Христа – это вера в Бога, готового идти до конца в Своей любви, в своей вере в человеческое достоинство.

Антоний Сурожский сумел показать, что подлинное достоинство человека можно обрести только во встрече с Христом. Встреча с Богом открывает для нас глубину человечности. Она позволяет в таких феноменах, как дружба, радость, сочувствие и т.д., узнать продолжающееся воплощение Христа. Реализуя эти качества личности, мы раскрываем в себе образ Божий, неуничтожимый никаким грехом, и являем его миру. Истинное достоинство человека достигается через раскрытие в себе личности, сердцевины человеческого естества, неразрывно связывающего нас с Богом. Расчищая в себе замутненный греховными наслоениями образ Божий, мы отходим от потребительского, эгоистичного взгляда на мир и через служение ближнему открываем подлинную жизнь в Боге.

 Ценность наследия митрополита Антония определяется тем, что он не только говорит о достоинстве каждой личности, но и указывает путь, как можно увидеть и признать ценность личности в себе и другом. Это осуществляется через подготовку к подлинной встрече, признанием ассиметричного отношения Бога к человеку, готовность вследствие этого быть уязвимым другим человеком, открыться навстречу ранящей действительности падшего мира.

Внимание к теме человеческого достоинства открывает путь диалога с секулярным миром, не отвергающим ценности человека. Такое видение человека необходимо не только священникам в миссионерском и пастырском служении, но и всем членам церковной общины.

В своей работе мы наметили некоторые контуры пересечения богословской мысли митрополита Антония с философским и богословским видением человека в XX веке, а также с высказываниями святых отцов, что требует дальнейшей проработки и соотнесения со святоотеческим учением о человеке в дальнейшем.

 

 

 

Библиографический список

 

  1. Библия: Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. - М.: Российское Библейское общество, 2006. – 1346 с.
  2. Антоний, митрополит Сурожский. Биография в свидетельствах современников / Сост. Е.С. Тугаринов. – М.: Никея, 2015. – 336 с.: ил.
  3. Антоний, митрополит Сурожский. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Проповеди. – М.: Гранат, 2014. – 475 с.
  4. Антоний, митрополит Сурожский. Воспоминания. – URL: http:// krotov.info/ library/02_b/lum/_036.htm (дата обращения: 30.03.2016)
  5. Антоний, митрополит Сурожский. Любовь всепобеждающая: проповеди, произнесенные в России.  - СПб.: Сатисъ, 1994. - 256 с.
  6. Антоний, митрополит Сурожский. О встрече. – Клин: Фонд «Христианская жизнь», 2000. – 256 с.
  7. Антоний, митрополит Сурожский. Предисловие // Соборность: Сб. избр. ст. из журнала Содружества Sobornost. – М.: ББИ, 1998. – С. 8-15.
  8. Антоний, митрополит Сурожский. Труды. Книга первая. – 3-е изд. – М.: Практика, 2014. – 1097 с.
  9. Антоний, митрополит Сурожский. Труды. Книга вторая. – 3-е изд. – М.: Практика, 2014. – 977 с.
  10. Антоний, митрополит Сурожский. Уверенность в вещах невидимых. Последние беседы (2001-2002) / Пер. с англ. – М.: Духовное наследие митрополита Антония: Никея, 2012. – 288 с.
  11.  Антоний, митрополит Сурожский. Школа молитвы. – Клин: Фонд «Христианская жизнь», 2000. – 491 с.
  12.  Бердяев Н.А. Истина и откровение. – URL: http://predanie.ru/berdyaev-nikolay-aleksandrovich/book/69689-istina-i-otkrovenie/ (дата обращения 30.03.2016).
  13.  Биография Митрополита Антония Сурожского. Фонд «Духовное наследие митрополита Антония Сурожского» - URL: http://www.mitras.ru/ biograf.htm (дата обращения: 30.03.2016).
  14.  Василий Великий, свт. Беседа Третья. На слова: «Внемли себе». URL: http://azbyka.ru/otechnik/Vasilij_Velikij/Besedi/3 (дата обращения: 30.03.2016).
  15.  Григорий Богослов, свт. Песнопения таинственные. – URL: http://azbyka.ru/otechnik/Grigorij_Bogoslov/ pesnopenija-tainstvennye/6 (дата обращения 30.03.2014).
  16.  Гринфилд Т. Безрелигиозное христианство // Православная энциклопедия / под ред. Патриарха Московского и всея Руси Кирилла. – М. : Церковно-науч. центр «Православная энциклопедия». Том 4, 2002. С. 447-452.
  17.  Балакирева Л. О медицине, православии и неизвестных проповедях митрополита Антония (Блума). –  URL: http://www.religare.ru/2_42800.html (дата обращения: 30.03.2016).
  18.  Духовные задачи русской эмиграции: От редакции // Путь. – 1925. – № 1. – С. 3–8.
  19.  Евагрий Понтийский. Аскетические и богословские творения. Пер. с др.-греч., вступ. статья и комм. А.И. Сидорова. – М.: Мартис, 1994. – 364 с.
  20.  Ефимов. А.Б. Очерки по истории миссионерства Русской Православной Церкви. – М.: Изд-во ПСТГУ, 2007. – 688 с.
  21.  Зайцев А. Митрополит Антоний Сурожский. Жизнь. Творчество. Миссия. М.: Эксмо, 2009. – 356 с.
  22.  Зернов Н. М. Русское религиозное возрождение XX века / Пер. с англ. – 2–е изд., испр. – Париж: ИМКА–Пресс, 1991. – 367 с.: ил.
  23.  Иннокентий Московский, свт. Без помощи Божией никто не может быть истинным учеником Иисуса Христа: Из наставления свт. Иннокентия, митрополита Московского, священнику, назначаемому для обращения иноверных и руководствования обращенных в христианскую веру // журнал «Церковно-исторический вестник», № 8, 2001 год. С. 29-43.
  24.  Ксения (Соломина-Минихен), монахиня. Господь любит нас огненной любовью: о владыке Антонии, митрополите Сурожском. - Москва : Паломник : Русский Хронографъ, 2015. – 304 с.
  25.  Левинас Э. Избранное: Тотальность и бесконечное. - М., Спб.: Университетская книга, 2000. – 416 с.
  26.  Леонов Вадим, прот. Основы православной антропологии: Учебное пособие. – М.: Издательство Московской Патриархии Русской Православной Церкви, 2013. – 456 с.
  27.  Лосский В.Н. Догматическое богословие // Очерк мистического богословия Восточной Церкви. – М.: Центр «СЭИ», 1991. – 288 с.
  28.  Льюис К.С. Письма Баламута. – URL: http://lib.pravmir.ru/library/ readbook/1964 (Дата обращения: 30.03.2016).
  29.  Максим Исповедник, прп. Послание к Иоанну Кубикуларию о любви. – URL: http://azbyka.ru/otechnik/ Maksim_Ispovednik/pisma/#0_19 (дата обращения 30.03.2014).
  30.  Михайлов П.Б. Богословский метод митрополита Антония Сурожского // Жизнь во Христе: Христианская нравственность, аскетическое предание Церкви и вызовы современной эпохи (Москва, 15–18 ноября 2010 г.). -  М., 2012. С. 787–795.
  31.  Мунье Э. Персонализм / Пер. с фр. И.С. Вдовиной // Мунье Э. Манифест персонализма. М.: Республика, 1999. – 560 с.
  32.  Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. гл. ΧΙΙ – URL:http://www.patriarchia.ru/db/text/141422.html (дата обращения 30.03.2016).
  33.  Пестов Н.Е. Современная практика православного благочестия. в 2 Т. М.: Братство святого апостола Иоанна Богослова. 2010. Том первый. – 467 с.
  34.  Сартр Ж.П. Бытие и ничто: Опыт феноменологической онтологии. М.: Республика, 2004. – 639 с.
  35.  Седакова О. А. Церковнославяно-русские паронимы: Материалы к словарю. - М.: Греко-латинский кабинет Ю. А. Шичалина, 2005. - 432 с.
  36.  Феофил епископ Антиохийский. Послания к Автолику. Кн. 1, гл. 2. «Золотое слово Священного Предания». М.: Русская историко-филологическая школа «Слово», 2000 – 60 с.
  37.  Филоненко А.С. Богословие общения и евхаристическая антропология – URL:http://www.bogoslov.ru/text/876935.html (дата обращения 30.03.2016).
  38.  Цыпин Владислав, прот. История Русской Православной Церкви. – Сергиев Посад: Издательство Учебного комитета Русской Православной Церкви,  2004. – 840 с.
  39.  Crow Gillian. This Holy Man: Impressions of Metropolitan Anthony. – London: Darton, Longman&Todd, 2005. - 251 p., ill.

 

 

 

Приложение 1

Краткие биографические сведения

1914, 19 июня

Родился в Лозанне. Отец – российский дипломат Борис Эдуардович Блум (1882-1937).

Мать – Ксения Николаевна Скрябина (1889-1958).

1915-1920

В Персии, по месту службы отца.

1920

Путь в Европу через Индию, Гибралтар. Париж, Австрия, Югославия, Париж.

1929 или 1930

Лекция о. Сергия Булгакова,  чтение Евангелия от Марка, встреча со Христом.

1931

Посвящен в стихарь митрополитом Евлогием (Георгиевским).

1931

Встреча с будущим духовником - архимандритом Афанасием (Нечаевым) на Трехсвятительском подворье.

1931-1932

Факультет PCB (Physique. Chimie. Biologie).

1932-1939

Медицинский факультет Сорбонны.

1937, 2 мая

Смерть отца.

1939, 10 сентября

Монашеские обеты в храме Всех скорбящих Радости и св. Женевьевы.

1939-1944

Хирург во французской армии. Демобилизация. Работа в госпитале в Париже. Преподавание в Русской гимназии. Участие в Движении Сопротивления.

1943, 16 апреля (канун Лазаревой субботы)

Пострижен в монашество с именем в честь прп. Антония Киево-Печерского в храме Всех скорбящих Радости и св. Женевьевы.

1943, 14 декабря

Смерть архимандрита Афанасия.

1945, май

Конец войны. Медицинская практика в Париже.

1947, август

Первая поездка в Англию на съезд Англикано-православного Содружества св. мч. Албания и прп. Сергия Радонежского.

1948, 27 октября

Митрополитом Серафимом (Лукьяновым) рукоположен в иеродиакона в храме Всех Скорбящих Радости и св. Женевьевы.

1948, 14 ноября

Рукоположен (им же) в иеромонаха в храме свщмч. Иринея. Назначен духовным руководителем Содружества св. мч. Албания и прп. Сергия (Англия).

1949, январь

Переезд в Лондон с мамой и бабушкой.

1950, 10 июля

 

Смерть настоятеля прихода, о. Владимира Феокритова. 1 сентября иером. Антоний временно назначен настоятелем храма апостола Филиппа (получен в 1922) и домового храма прп. Сергия (приобретен в марте 1947).

1954, январь

Игумен.

1956, 27 апреля, Пасха

Архимандрит.

1956, 16 декабря

Освящение храма Успения Божией Матери и Всех Святых в Лондоне совершил Экзарх, еп. Николай (Еремин). Архимандрит Антоний назначен настоятелем храма.

1957, 16 октября

Смерть бабушки.

1957, 30 ноября

Хиротония архимандрита Антония во епископа Сергиевского, викария Экзарха Патриарха Московского в Западной Европе.

1958, 11 апреля

Смерть мамы.

1960, 6-22 октября

Первая поездка в Россию.

1961, ноябрь-декабрь

Член делегации Русской Православной Церкви на Генеральную Ассамблею Всемирного Совета Церквей в Нью-Дели.

1962, 10 октября

Архиепископ, управляющий новообразованной Сурожской епархией на Британских островах.

1963, 14 января

И.о. Экзарха Московского Патриарха в Западной Европе.

1966, 27 января

Митрополит, утвержден в должности Экзарха.

1966, январь

Первая лекция перед студентами Московской Духовной Академии.

1966

Первая книга на английском: «Living Prayer».

1968, 4-19 июля

Член делегации на Генеральную Ассамблею Всемирного Совета Церквей в Упсале. Член Центрального Комитета Всемирного Совета Церквей (до 1975 года)

1968

Публикация в «Журнале Московской Патриархии» русского перевода книги «Living Prayer» – «Молитва и жизнь».

1971, июнь

Участие в выборах Патриарха Пимена на Поместном Соборе.

1971

Вторая книга на английском языке: «School for Prayer».

1973, 5 июля

Доктор богословия Honoris causa Абердинского университета.

1974, 5 апреля

Определение Священного Синода об освобождении от должности Патриаршего Экзарха Западной Европы (прошение от 21 февраля). Оставлен правящим архиереем Англии и Ирландии.

1975, май

Первый епархиальный съезд Сурожской епархии.

1976

Первая книга на русском языке: «Проповеди и беседы» (Париж).

1978, июль

Приглашен выступать на Ламбетской конференции Англиканской Церкви.

1978, 9 июля

Первое празднование Собора Британских святых.

1979

Покупка Успенского собора.

1982

Вторая книга на русском языке: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа».

1983, 3 февраля

Доктор богословия Honoris causa Московской Духовной Академии.

1987, май

Конференция в Москве. Доклад о духовничестве.

1988, июнь

Участие в Соборе в честь тысячелетия Крещения Руси.

1988, июнь

Интервью в газете «Семья» (первая публикация в СССР).

1989, октябрь

Архиерейский собор, 400-летие Патриаршества. Первое и единственное публичное выступление в Москве, в Доме художника.

1990, май-июнь

Был предварительно выдвинут в качестве дополнительного кандидата на Патриарший престол. Кандидатура была отведена в виду отсутствия у владыки советского гражданства. Председатель Счетной комиссии на Соборе, избравшем Алексия II.

1991

Первая книга в России: «Беседы о вере и Церкви».

1996

Доктор богословия Honoris causa Кембриджского университета.

1999, 24 сентября

Доктор богословия Honoris causa Киевской Духовной Академии.

1999

После смерти в 1999 году митрополита Леонтия (Бондаря) был старейшим по хиротонии епископом Русской Православной Церкви.

2003, февраль

Операция по поводу онкологического заболевания.

2003, 4 августа

Кончина.

2003, 13 августа

Погребен на Brompton cemetery, вместе с мамой и бабушкой.

 

 

 

Приложение 2

 

 

 

 

Рисунок 2.1 – Протоиерей Георгий Флоровский, Владимир Николаевич Лосский, Андрей Борисович Блум, 1948 г.

 

 

 

 

 

 

Рисунок 2.2 – Иеромонах Антоний (Блум), 1948 г.

 

 

 

 

 

 

 

Рисунок 2.3 –  Сразу после возведения в сан митрополита и назначения Патриаршим экзархом в Западной Европе, январь 1966 г.

 

 

 

 

 

 

Рисунок 2.4 – С владыкой Ювеналием (Поярковым) в один из приездов в Россию, 1960-е гг.

 

 

 

 

 

 

 

Рисунок 2.5 – Епархиальный съезд, май 1985 г.

 

 

 

 

 

 

 

Рисунок 2.6 –  Кирилл Уланов. Спас Вседержитель на престоле. 1688-1689 г. УКМ.

 



[1]Балакирева Л. О медицине, православии и неизвестных проповедях митрополита Антония (Блума). –  URL: http://www.religare.ru/2_42800.html (дата обращения: 30.03.2016).

[2] Crow Gillian. This Holy Man: Impressions of Metropolitan Anthony. London: Darton, Longman&Todd, 2005.

[3] Зайцев А. Митрополит Антоний Сурожский. Жизнь. Творчество. Миссия. М.: Эксмо, 2009.

[4] Ксения (Соломина-Минихен), монахиня. Господь любит нас огненной любовью: о владыке Антонии, митрополите Сурожском. - Москва: Паломник : Русский Хронографъ, 2015.

[5] Краткие биографические сведения о митрополите Антонии представлены в Приложении 1.

[6] Ксения (Соломина-Минихен), монахиня.  Господь любит нас огненной любовью. О владыке Антонии, митрополите Сурожском. – М.: Русский Хронографъ: Паломник, 2015. С.91.

[7] Антоний, митрополит Сурожский. Беседы 2002 года // Антоний, митрополит Сурожский. Труды. Книга вторая. – М.: Практика, 2014. С.33.

[8] Антоний, митрополит Сурожский. Без записок // Антоний, митрополит Сурожский. Труды. Книга первая. – М.: Практика, 2014. С.238.

[9] Там же. С.237.

[10] Цыпин Владислав, прот. История Русской Православной Церкви. – Сергиев Посад: Издательство Учебного комитета Русской Православной Церкви,  2004. – С. 757.

[11] Антоний, митрополит Сурожский. Беседы 2002 года. // Труды. Книга вторая. С.30.

[12] Там же. С. 34.

[13] Антоний, митрополит Сурожский. Без записок // Труды. Книга первая. С.238.

[14] Там же. С.243.

[15] Там же. С.239.

[16] Русское Студенческое Христианское Движение – основано в 1923 году, в Пшерове (Чехословакия) на съезде христианских молодежных кружков, существовавших к тому времени во всех главных центрах русской эмиграции.

[17] Антоний, митрополит Сурожский. Без записок // Труды. Книга первая. С.247.

[18] Антоний, митрополит Сурожский. Беседы 2002 года. // Труды. Книга вторая. С.18.

[19] Антоний, митрополит Сурожский. Без записок // Труды. Книга первая. С 247.

[20] Там же. С.246.

[21] Антоний, митрополит Сурожский. Психология и духовный опыт // Труды. Книга вторая. С.866.

[22] Биография Митрополита Антония Сурожского. Фонд «Духовное наследие митрополита Антония Сурожского» - URL: http://www.mitras.ru/biograf.htm (дата обращения: 30.03.2016).

[23] Антоний, митрополит Сурожский. Без записок // Труды. Книга первая. С.248.

[24] Антоний, митрополит Сурожский. Тварный мир // Антоний, митрополит Сурожский. Уверенность в вещах невидимых. Последние беседы (2001-2002) / Пер. с англ. – М.: Духовное наследие митрополита Антония: Никея, 2012. С.101.

[25] Антоний, митрополит Сурожский. Мы должны нести в мир веру // Труды. Книга первая. С.388.

[26] См.: Антоний, митрополит Сурожский. Психология и духовный опыт // Труды. Книга вторая. С. 860–875.

[27] Ксения (Соломина-Минихен), монахиня.  Господь любит нас огненной любовью. О владыке Антонии, митрополите Сурожском. – М.: Русский Хронографъ: Паломник, 2015. С. 135.

[28] Духовные задачи русской эмиграции: От редакции // Путь. – 1925. – № 1. – С.3–8.

[29] См. Приложение 2 Рисунок 2.1.

[30] Антоний, митрополит Сурожский. Миссионерство Церкви // Труды. Книга вторая. С.753.

[31] Антоний, митрополит Сурожский. Я хочу поделиться с вами всем, что накопилось… // Труды. Книга первая. С.815.

[32] Антоний, митрополит Сурожский. Воспоминания. – URL: http://krotov.info/library/02_b/lum/_036.htm (дата обращения: 30.03.2016).

[33] Там же.

[34] Антоний, митрополит Сурожский. Без записок // Труды. Книга первая. С.250.

[35] Антоний, митрополит Сурожский. Созерцание и деятельность // Труды. Книга первая. С.413. См. также: Ксения (Соломина-Минихен), монахиня.  Господь любит нас огненной любовью. О владыке Антонии, митрополите Сурожском. – М.: Русский Хронографъ: Паломник, 2015. С.259.

[36] Антоний, митрополит Сурожский. Без записок // Труды. Книга первая. С.251.

[37] Там же. С.246.

[38] См. Приложение 2 Рисунок 2.2.

[39] Антоний, митрополит Сурожский. Предисловие // Соборность: Сб. избр. ст. из журнала Содружества Sobornost. – М.: ББИ, 1998. – С. 8.

[40] Антоний, митрополит Сурожский. Миссионерство Церкви // Труды. Книга вторая. С.752.

[41] Антоний, митрополит Сурожский. Мы должны нести в мир веру // Труды. Книга первая. С.389.

[42] Антоний, митрополит Сурожский. Апостол Иоанн Богослов // Антоний, митрополит Сурожский. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Проповеди. – М.: Гранат, 2014. С.112.

[43] Антоний, митрополит Сурожский. Мы должны нести в мир веру // Труды. Книга первая. С.394.

[44] Антоний, митрополит Сурожский. Беседы 2002 года // Труды. Книга вторая С.35.

[45] Там же. С.45.

[46] Зернов Н. М. Русское религиозное возрождение XX века / Пер. с англ. – 2–е изд., испр. – Париж: ИМКА–Пресс, 1991. –  С. 282.

[47] Антоний, митрополит Сурожский. Православие и западный мир // Труды. Книга первая С.190.

[48] Антоний, митрополит Сурожский. Беседы 2002 года // Труды. Книга вторая С.41.

[49] Антоний, митрополит Сурожский. Мы должны нести в мир веру // Труды. Книга первая С.391.

[50] Иннокентий Московский, свт. Без помощи Божией никто не может быть истинным учеником Иисуса Христа: Из наставления свт. Иннокентия, митрополита Московского, священнику, назначаемому для обращения иноверных и руководствования обращенных в христианскую веру // журнал «Церковно-исторический вестник», № 8, 2001 г. С. 29-43.

[51] Антоний, митрополит Сурожский. Мы должны нести в мир веру // Труды. Книга первая С.392.

[52] Антоний, митрополит Сурожский. Проповедник должен говорить о том, что является его опытом Бога // Труды. Книга первая С.945.

[53] Антоний, митрополит Сурожский. Созерцание и деятельность // Труды. Книга первая С.435.

[54] См. Приложение 2 Рисунок 2.5.

[55] Антоний, митрополит Сурожский. Миссионерство Церкви // Труды. Книга вторая С.758.

[56] Антоний, митрополит Сурожский. Православие и западный мир // Труды. Книга первая С.188.

[57] Евагрий Понтийский. Аскетические и богословские творения. Пер. с др.-греч., вступ. статья и комм. А.И. Сидорова. – М.: Мартис, 1994. – С. 83.

[58] Георгий Флоровский: священнослужитель, богослов, философ / Общ. ред. Ю.П. Сенокосова. – М.: Прогресс-Культура, 1995. С.156. Цит. по: Ефимов. А.Б. Очерки по истории миссионерства Русской Православной Церкви. – М.: Изд-во ПСТГУ, 2007. –  С. 547.

[59] Цит. по: Пестов. Н.Е. Современная практика православного благочестия. в 2 Т. М.: Братство святого апостола Иоанна Богослова. 2010. Том первый. С. 15.

[60] Василий Великий. Беседа Третья. На слова: «Внемли себе». URL: http://azbyka.ru/otechnik/Vasilij_Velikij/ Besedi/3 (дата обращения: 30.03.2016).

[61] Феофил епископ Антиохийский. Послания к Автолику. Кн. 1, гл. 2. «Золотое слово Священного Предания». М.: Русская историко-филологическая школа «Слово» 2000. – С.5.

[62] Михайлов П.Б. Богословский метод митрополита Антония Сурожского // Жизнь во Христе: Христианская нравственность,  аскетическое   предание  Церкви  и  вызовы современной эпохи (Москва, 15–18 ноября 2010 г.). М., 2012. С. 787–795.

[63] см.: Леонов Вадим, прот. Основы православной антропологии: Учебное пособие. – М.: Издательство Московской Патриархии Русской Православной Церкви, 2013. – 456 с.

[64] См. Приложение 2 Рисунок 2.6.

[65] Антоний, митрополит Сурожский. Об истинном достоинстве человека // Труды. Книга первая С. 261.

[66] Там же.

[67] Там же С. 262.

[68] Там же.

[69] Гринфилд Т. Безрелигиозное христианство // Православная энциклопедия / под ред. Патриарха Московского и всея Руси Кирилла. – М. : Церковно – науч. центр "Православная энциклопедия". Том 4, 2002. С. 447-452.

[70] Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. гл. ΧΙΙ – URL: http://www.patriarchia.ru/db/ text/141422.html (дата обращения 30.03.2016).

[71] Антоний, митрополит Сурожский. Об истинном достоинстве человека // Труды. Книга первая С.263.

[72] Антоний, митрополит Сурожский. У нас есть что сказать о человеке // Антоний, митрополит Сурожский. О встрече. – Клин: Фонд «Христианская жизнь», 2000. – С. 97.

[73] Антоний, митрополит Сурожский. Вопрошание и сомнение // Труды. Книга первая. С. 175.

[74] Антоний, митрополит Сурожский. Без записок // Труды. Книга первая. С. 249.

[75] Антоний, митрополит Сурожский. Об истинном достоинстве человека // Труды. Книга первая. С. 262.

[76] Антоний, митрополит Сурожский. О свободе // Труды. Книга первая. С. 400.

[77] Антоний, митрополит Сурожский. Беседы 2002 года // Труды. Книга вторая. С. 34.

[78] Антоний, митрополит Сурожский. Вера Божия в человека // Труды. Книга первая. С. 270.

[79] Антоний, митрополит Сурожский. Самопознание // Труды. Книга первая. С. 287.

[80] Ксения (Соломина-Минихен), монахиня.  Господь любит нас огненной любовью. О владыке Антонии, митрополите Сурожском. – М.: Русский Хронографъ: Паломник, 2015. С. 203.

[81] Антоний, митрополит Сурожский. Вера Божия в человека // Труды. Книга первая. С. 272.

[82] К.С. Льюис К.С. Письма Баламута. – URL: http://lib.pravmir.ru/library/readbook/1964 (Дата обращения: 30.03.2016).

[83] Антоний, митрополит Сурожский. Как жить с самим собой // О встрече. С. 202.

[84] Антоний, митрополит Сурожский. О молитве Господней // Труды. Книга первая. С. 906.

[85] Митрополит Сурожский Антоний. О встрече // О встрече. С. 211.

[86] Антоний, митрополит Сурожский. Любовь всепобеждающая //Антоний, митрополит Сурожский. Любовь всепобеждающая: проповеди, произнесенные в России.  - СПб.: Сатисъ, 1994. - С. 5.

[87] Антоний, митрополит Сурожский. Жизнь и молитва – одно // Труды. Книга первая. С. 824.

[88] Антоний, митрополит Сурожский. О встрече // О встрече. С. 221.

[89] Антоний, митрополит Сурожский. Молитва – встреча // Антоний, митрополит Сурожский. Школа молитвы. – Клин: Фонд «Христианская жизнь», 2000. – С. 303–304.

[90] См.: Лосский В.Н. Очерк мистического богословия восточной Церкви. Гл. 2 Божественный мрак. // Лосский В.Н. Догматическое богословие // Очерк мистического богословия Восточной Церкви. – М.: Центр «СЭИ», 1991. – С. 39.

[91] Антоний, митрополит Сурожский. Вопрошание и сомнение // Труды. Книга первая. С. 178.

[92] Антоний, митрополит Сурожский. Учитесь молиться! // Школа молитвы. С. 115–116.

[93] Сартр Ж.П. Бытие и ничто: Опыт феноменологической онтологии. М.: Республика, 2004. – С. 309.

[94] Антоний, митрополит Сурожский. Взаимоотношения Церкви и мира с православной точки зрения // Труды. Книга вторая. С. 728.

[95] Левинас Э. Философия, справедливость и любовь (Беседа с Эммануэлем Левинасом) // Левинас Э. Избранное: Тотальность и бесконечное. - М., Спб.: Университетская книга, 2000. – С. 357.

[96] Антоний, митрополит Сурожский. Взаимоотношения Церкви и мира с православной точки зрения // Труды. Книга вторая. С. 746.

[97] Антоний, митрополит Сурожский. Молитва – встреча // Школа молитвы. С. 297.

[98] Антоний, митрополит Сурожский. Мужество молиться // Труды. Книга первая С. 869.

[99] Антоний, митрополит Сурожский. О благодарности // Антоний, митрополит Сурожский. Любовь всепобеждающая: проповеди, произнесенные в России. С. 153.

[100] Антоний, митрополит Сурожский. Господь нам завещал радость… // Любовь всепобеждающая: проповеди, произнесенные в России. - СПб.: Сатисъ, 1994. – С. 14.

[101] Антоний, митрополит Сурожский. Вера в человека // Антоний, митрополит Сурожский. Любовь всепобеждающая: проповеди, произнесенные в России. - СПб.: Сатисъ, 1994. – С. 100.

[102] см.: Седакова О. А. Церковнославяно-русские паронимы: Материалы к словарю. – М.: Греко-латинский кабинет Ю. А. Шичалина, 2005. – С. 168.

[103] Филоненко А.С. Богословие общения и евхаристическая антропология – URL: http://www.bogoslov.ru/text/ 876935.html (дата обращения 30.03.2016).

[104] Антоний, митрополит Сурожский. Бог под вопросом // Труды. Книга первая. С. 219.

[105] Лосский В.Н. Догматическое богословие // Очерк мистического богословия Восточной Церкви. – М.: Центр «СЭИ», 1991. – С. 214–215.

[106] Антоний, митрополит Сурожский. Мы должны нести в мир веру // Труды. Книга первая. С. 388.

[107] Антоний, митрополит Сурожский. Самопознание // Труды. Книга первая. С. 280.

[108] Григорий Богослов, свт. Песнопения таинственные. – URL: http://azbyka.ru/otechnik/Grigorij_Bogoslov/ pesnopenija-tainstvennye/6 (дата обращения 30.03.2016).

[109] Максим Исповедник, прп. Послание к Иоанну Кубикуларию о любви. – URL: http://azbyka.ru/otechnik/ Maksim_Ispovednik/pisma/#0_19 (дата обращения 30.03.2016).

[110] Бердяев Н.А. Истина и откровение. – URL: http://predanie.ru/berdyaev-nikolay-aleksandrovich/book/69689-istina-i-otkrovenie/ (дата обращения 30.03.2016).

[111] Антоний, митрополит Сурожский. Оживший из мертвых // Труды. Книга первая. С. 80.

[112] Мунье Э. Персонализм / Пер. с фр. И.С. Вдовиной // Мунье Э. Манифест персонализма. М.: Республика, 1999. С. 479.

[113] Антоний, митрополит Сурожский. Что такое духовная жизнь // Труды. Книга первая С. 309.

[114] Антоний, митрополит Сурожский. Самопознание // Труды. Книга первая С. 289.


Автор: Администратор
Дата публикации: 17.10.2016

Отклики (481)

    Вы должны авторизоваться, чтобы оставлять отклики.