С0нъ tложи2 душE, лю1тыz лёности, и3 ўсeрднw б0дрствуй къ б9eствєннымъ зaповэдемъ: приближaетсz жени1хъ свэщен0сецъ, потщи1сz того2 пред8усрёсти.

тропарь трипеснца вторника 1-й седмицы Великого поста



Рябова Елена

 

 

БОЖЬИ ДЕТИ

Рассказ

 

Случай это произошел тридцать пять лет назад, в канун нового 1980 года, в далеком от сегодняшней Москвы Иркутске. Тогда, казалось мне, Иркутск был гораздо ближе к Москвe, чем сейчас. А вспомнился мне этот случай, спустя тридцать пять лет, после того, как прочла я рассказ Николая Телешова «Ёлка Митрича». Сторож переселенческого барака отставной солдат Семён Дмитриевич, или попросту Митрич, устроил рождественскую ёлку для сирот, оставшихся без родителей: «У одних родители умерли, у других ушли неизвестно куда, и вот таких детей на эту зиму набралось у Митрича восемь человек, один другого меньше. Куда их девать? Кто они? Откуда пришли? Никто этого не знал.

«Божьи дети!» - называл их Митрич.

Им отвели один из домов, самый маленький. Там они жили, и там затеял Митрич устроить им ради праздника ёлку, какую он видывал у богатых людей.» Рассказ был написан в 1897 году.

А вот как было дело у нас. За день до наступления Новогодних каникул ко мне подошли ребята из училища, где я работала комсоргом, все из общежития, все детдомовские. Самая старшая из них – Настя – сказала твердо и коротко:

- Если вы не придёте к нам на Новый год в училище, мы его подожжём!

- Зачем, - испуганно спросила я.

- У нас в общаге ни один телевизор не работает, - объяснила она свой ультиматум. Обещали отремонтировать к Новому году, да так и не сделали. Забыли, наверно. А рабочий – только в столярке, но ключ нам все равно не дадут. А вам дадут. Так что приходите точно, иначе подожжём училище, снова предупредила меня моя подопечная.

Ребята эти оставались на все новогодние каникулы одни в общежитии, потому что были круглые сироты. Чьи дети? Ничьи - «Божьи дети» - по меткому выражению Телешова. Никто их не пригласил на праздники - ни родные, ни просто добрые знакомые. Всего их, этих мальчишек и девчонок, оставалось не более пятнадцати человек на весь громадный пустой корпус общежития. В Иркутске зима крепкая, мороз под тридцать заворачивает, а эти ребята были почти раздеты: ни валенок, ни шапок, ни рукавиц. Только тоненькие шинельки – вот и всё, что выдал им завхоз по распоряжению директора. Всё остальное обмундирование, которое полагается бесплатно каждом учащемуся, видимо пошло налево. Вплоть до нижнего белья и чулок. Ни один раз отдавала я девчонкам свои кофточки и юбки. Как они радовались каждой подаренной не казенной вещи! Я их жалела, а надо было выводить на чистую воду директора и его шайку. Но я не знала, как с этим справиться. Райком меня не поддерживал. А на луч «Комсомольского прожектор» в училище мало обращали внимания. Все уже привыкли, что детей обирают. Так и жили, обижая сирот.

После того, как мне было решительно заявлено, что училище непременно сгорит в Новогоднюю ночь, если меня там не будет, я начала соображать, что же делать дальше.

Уже несколько лет подряд я проводила Новогоднюю ночь дома: в гости не ходила и гостей не звала к себе. Новый год я встречала в Иркутске впервые. Дома у меня не было, семьи тоже. И близких друзей не было рядом. Да и планов новогодних, собственно говоря, никаких тоже не было. Наверное и это Новый год просидела бы одна, но жизнь, вернее эти «Божьи дети» рассудили по-своему. Я стала готовиться к встрече Нового года.

Прежде всего нужно было раздобыть ключ от столярки. Он хранился

у Наташи Тепляковой. Наташа окончила педагогический техникум и первый год работала в училище мастером – обучала мальчишек столярному ремеслу. На каникулы она собиралась уехать к родным в Улан-Удэ. Была она маленькая, с большими ясными зелеными глазами на розовым личике, но с крепкими и умными руками, строгая и добрая одновременно к своим подопечным мальчишкам. Мы жили с ней в строительном общежитии на одном этаже. Ключ она мне дала. Теперь нужно было подумать о подарках от Деда Мороза.

Что я могла подарить этим бедным сиротам при моей зарплате в сто сорок рублей? Выбор был невелик. Решила – мороженое. Я купила 20 порций пломбира в вафельных стаканчиках, сложила в большую картонную коробку и отправилась вместе с сестрой в училище. Нужно было еще незаметно припрятать коробку с мороженым где-нибудь в сугробе неподалеку, чтобы после боя курантов отправиться искать этот сюрприз вместе с ребятами.

Когда мы с сестрой подошли к училищу, уже в темноте, ребята кучкой стояли во дворе перед дверями мастерской. Я отдала им ключ, и они тут же отперли заветную дверь в столярку. Ну, прямо как у папы Карло в каморке под лестницей, где с помощью золотого ключика появился кукольный театр, так и у нас в мастерской – зажегся голубой экран и Три мушкетера, распевая беспечную свою песенку, еще не успевшую надоесть, помчались навстречу своим приключениям.

Праздничного ужина не было. В иркутских магазина в то время, кроме хлеба, подсолнечного масла и сахара ничего нельзя было купить. Но ребята не унывали. Они раздобыли где-то вина и некоторые уже выпили. В мастерской стояла праздничная маленькая ёлка, разноцветные лампочки в полумраке уютно и тепло светились и верстаки нисколько не мешали празднику.

Когда в полночь пробили куранты и по телеку стали передавать новогоднее поздравление, я объявила ребятам, что к нам только что приходил Дед Мороз и кое-что оставил на праздник. Пошли во двор всей гурьбой, раскопали сугроб и тут же раскрыли коробку.

- Мороженое... – протянули некоторые разочарованно.

- Мороженое! – радостно кричали остальные, расхватывая стаканчики.

Кто- то сказал: «Это вы принесли, Елена Васильевна, правда? Ну, признавайтесь!» Я отказывалась. Да и какая разница, он или я – мороженое всё равно настоящее – сладкое и холодное, как праздничный новогодний снег.

 


Автор: Администратор
Дата публикации: 16.04.2016

Отклики (480)

    Вы должны авторизоваться, чтобы оставлять отклики.