Мене́ осужде́наго спаси́, осуди́вый Кресто́м Твои́м Влады́ко Спа́се мо́й вражду́, и да не пока́жеши гее́нне пови́нна, оскверне́наго страстьми́, и грехми́ омраче́наго.

Служба пятницы 2-й седмицы ВП



О Сербии в жанре "Путевых заметок". К.Сутягин

Сразу несколько наших прихожан отправились не так давно в Сербию вместе с воскреснной школой Жулебинского храма прав. Иоанна Кронштадского. У детей летний трудовой лагерь, взрослые так или иначе сопутствуют детям.

Один из путешественников уже вернулся, он был в Сербии впервые. Константин Сутягин - наш постоянный автор - охотно публикуем его сербские заметки. О Сербии думается и обыкновенно пишется с восторгом. Этот очерк неожиданно спокоен и трезв.

Вот-вот вернутся остальные наши паломники, если будет желвние, можно собраться и послушать их рассказы. И поспорить, если будет с чем спорить. 

***

Приятно вдруг в наше время оказаться в стране, где любят еще Россию. «Приятно» по-сербски «пожалуйста», а хочется перевести «спасибо».

 

Поля, поля, расчерченные на квадратики, желтые-мятые полоски пшеницы, высокие зеленые заросли-квадраты кукурузы... То и дело — как на картинах живописи прошлых веков — мелькают стога сена, и рядом люди с граблями, показывающие, откуда именно берутся эти стога — не в магазине куплены для украшения дачных участков, а потому что надо кормить скотину. Очень удивительно в начале 21-го века видеть человека с граблями и вилами, сметающего стога. «Зерно» - по-сербски «брашно».

 

А вокруг полей удивительные горы. Там, похоже, и люди другие живут, с другими мыслями, с другими горизонтами. Взгляд вверх — вниз, на вершину — в пропасть, как-то они привыкают к этому. Наш водитель вез нас по жуткой дороге, в полуметре от обрыва, без всякого заграждения, прижимаясь к скале, и глядел почему-то не вперед, не на узенькую дорогу впереди, а то и дело скашивал равнодушный взгляд в пропасть глубиной метров 300.

 

Страна, веками живущая в окружении враждебных сил, которые хотят ее уничтожить — конечно же им хочется верить во что-то такое, что может их защитить, в Россию... Утешительно, наверное, думать, что есть у них 100 миллионов братьев, которые если что — придут на помощь. Такой они себе видят Россию, такой хотят видеть — и так стыдно от этого, что прямо глаза отводишь. 

Поэт Благой Бакович читал свои стихи и говорил что-то зажигательное, про то, что сербам и русским вместе никто не страшен, всех победят... Я слушал, слушал, не удержался, и сказал, что русских в России осталось уже не так много. Что есть люди славянской внешности, русскоязычные, но... Национальную принадлежность определяет культура — а она у нас сейчас в России отнюдь не русская: хэллоуин, рэп, голливуд, суши... Набора ценностей, одинаковых-понятных каждому в России практически не осталось, поэтому население России — это не русские, а россияне. А русские теперь нац. меньшинство. 

Раньше тоже казалось, что нас миллионы. А теперь глядишь — нет почти никого, начинаешь щупать вокруг — и пустота (хеллоуин, святой патрик, будда, зарплата в долларах, отдых в Египте). 

Тогда поэт Благой Бакович смутился и говорит: да у нас то же самое, сербов настоящих почти не осталось. Сами же скинули Милошевича, сдали его евровластям... Сами же Кораджича отвезли в европейскую тюрьму, сербы?

Мечтают войти в Евросоюз...

Три года назад был на пленере в Литве и разговаривал там с местными. Литва — тоже сельскохозяйственная страна. Но сельхозстран много. Одна французская провинция Бретань может кормить всю Европу, поэтому приходится ограничивать производство, вводить квоты. В Литве еврокомиссары платят крестьянам деньги за то, чтобы они ничего не выращивали, не производили ни мяса, ни молока (это будут делать Дания и Голландия), никаких фруктов (пусть итальянские крестьяне зарабатывают на этом), ни овощей, ни сыров, ни масла (а то что будут делать французы). Литовским крестьянам дают деньги за то, чтобы они ничего не делали (типа, чтоб переучивались бы пока на официантов и турагентов). А потом, когда литовское сельское хозяйство окончательно исчезнет, крестьянам, конечно, платить перестанут — тогда они будут покупать жратву в магазинах (покупать датское, голландское, французское и т.д.). Сельскохозяйственная Сербия тоже мечтает войти в Евросоюз... Говорю об этом – улыбаются загадочно, рассчитывая видимо, на свой собственный путь, отличный от литовского.

 

Побывав в Сербии, испытал необычный опыт. Например, когда приезжаю во Францию — то всегда немного комплексую, что-то пытаюсь себе и окружающим доказать, что я не из Конго приехал, а тоже из великой страны, но все равно: французская культура, французское искусство, литература, французский стиль и образ жизни очень мощно прессуют-подчиняют себе (особенно когда там, когда один против 40 миллионов французов — это в России можно спокойно сравнивать, рассуждать, отстаивать своё). А вот в Сербии ничего и отстаивать не нужно. Эти огромные двухметровые сербы с огромными ручищами — как-то сразу к ним начинаешь  относиться чуть покровительственно и жалеть. Сразу чувствуется-понятно, что Россия — это великая страна, а Сербия — маленькая. 

«Кипяток» - по-сербски «горяча вода».

В Сербии не пьют чай. Вода, соки, вино, чашка кофе — а вот, чтобы посидеть, чайку попить — нет такого. И очень этого нам всегда не хватало. Прошли все магазинчики — чай только в пакетиках. И то не черный, а какой-то гл. обр. травяной. 

Чайника у Милована, нашего хозяина нет и в помине — в конце концов он начал кипятить нам большую кастрюлю «горячей воды» и очень всегда недоумевал и, думаю, злился в душе, что мы тратим газ на такую ерунду.

Прочесали все окрестные магазины, хотели электрочайник купить — ноль. Нет такого товара, зачем? И не удивительно.

Пили «горячу воду» с пакетиками, а сахар размешивали столовыми ложками — чайных ложек не бывает, как не бывает электрочайников, потому что никто в Сербии не пьет чай. Другая культура.

Т.е. по большому счету вообще не понятно, что такое «сербская культура». Нам, русским, трудно вспомнить сходу сербских художников, писателей, композиторов — а как это, оказывается, много: иметь Чайковского! И поэтому вдруг порой кажется, что Россия для сербов — это своего рода жесткий диск, огромная флешка, внешнее устройство, на котором хранится вся нужная для их жизни художественная информация: пушкин, толстой, достоевский, рахманинов, прокофьев и т.д. 

Художники — даже и не знаю, нужны они им, или нет? Если человек живет в горах, каждый день видит восход и закат, как тени облаков бегут по горам, как ползут туманы — нужна ему по большому счету живопись? 

Россия для Сербии это как главный поставщик смыслов. В буквальном смысле старший брат, который придет «с армии» и всем наваляет. 

Крестьянская страна... тяжелый крестьянский труд... рано утром вставать, поздно вечером ложиться, целый день на ногах — должна быть очень серьезная мотивация для того, чтобы заниматься этим, а не уехать в город, где можно работать всего-навсего 8 часов в день. 

Чтобы оставаться крестьянином, нужно очень чувствовать эту необходимость, красоту, смысл своего труда — должна быть хорошо разработанная культура, чтобы надевать ее, как теплый удобный пиджак, как только затосковал и опустились руки (художественные образы, которые тебе ровно в пору, песни, сказки, картины), чтоб даже не задумываться, как, что и почему. Как рюмку ракии — хлоп! - и смысл побежал по жилам, стало тепло, и опять уверенность, что всё хорошо и правильно. Что эта жизнь (вставать до рассвета и ложиться затемно) — и есть счастье.

Вот этой культуры, такой ее мощи в Сербии я не почувствовал. Думал, в России ее вообще нет, а  побывал в Сербии, и понял, что у нас-то еще о-го-го! Маховик русской культуры раскручен так, что скоро не остановится. А вот там - вопрос. Их маховик был не такой тяжелый. 

Поэтому легко прививаются там нововведения (не такое сильное сопротивление, нет той самой культуры смыслов). С Сербией серьезно работают, чтобы растворить ее в Большой Европе, «интегрировать», сделать поставщиком дешевой рабсилы. Так в Сербии действуют одновременно два алфавита: один и тот же текст пишут славянскими и латинскими буквами (типа, чтобы облегчить вход в Европу). Потом в какой-то момент перейдут чисто на латиницу (уния всегда промежуточное состояние, имеющее конечную цель - просто ее никогда сразу не озвучивают). Перейдут полностью на латиницу, вырастет поколение, которое не понимает кириллицы — соответственно, весь пласт литературы, написанной на кириллице, станет для новых сербов недоступен.

Ездили по городам, и везде неприятно удивляла новейшая архитектура. Очень много сербов живут в частных домах — и все эти дома новые, современные, мертвые по архитектуре. Издалека смотришь: как здорово! Белые домики, крытые красной черепицей! Подходишь ближе: типовые коробки-коттеджи с безликими стеклопакетами вместо окон. Все городки — как будто новостройки-поселки, в которых не отражается время, нет ни истории, ни индивидуальности, ни красоты — точно такие же могли быть и в Подмосковье, и в США. И не понятно, угнетает там кого-то эта безликость или нет? «Все дома у нас новые», - говорят они очень спокойно про целый город с древним названием Златибор. Смирились? Или нет той самой большой культуры, которая всегда бунтует против нового, того эстетического маховика-традиции? 

Мне казалось, что в России все погибло и нет ничего — а теперь думаю: как же, простите! У нас так просто не снесешь Москву, чтобы построить удобные новые здания со стеклопакетами, инерция культуры есть. Снести дом Толстого можно, но сколько людей вздрогнет от ужаса: снесли дом Толстого!!! И сколько людей выступит против, авторитетных людей, понимающих что к чему, вписанных в культуру, цементирующих ее... Так вот превратить все российские дома в удобные-пластмассовые-скучные — не очень просто, большое  сопротивление культуры. Хотя, конечно процесс везде тот же, покупают за одни и те же деньги: удобно, выгодно, дешево. Сербия тут уже проиграла (маленькая страна). 

У нас небольшой шанс есть (великая страна).

Везде в домах уже современные среднеевропейские штучки, приборы, ручки дверей, одни и те же сувениры, включая софринские иконы для туристов в монастыре Жича... Глупые деревянные скалки для туристов, никакой выдумки. Лесная страна, но ничего интересного из дерева больше не делают, настрогали палок-скалок, написали слово «златибор», а что еще?

Ходил и с радостью отыскивал что-нибудь рукодельное-живое, не стандартный макдональдс. В туалете в Дубраве к стене привинчен сучок-веточка, и получилась оригинальная симпатичная вешалка. Там же рукомойник с полотенцем, убранным от дождя в самодельный металлический короб.

Указатель на монастырь, написанный от руки мелкими буквами и просто привинченный к придорожному столбу.

И сами столбы — из каких-то случайных кривых стволов, так приятно на них смотреть, как на что-то живое, не поддавшееся пока евростандарту. 

На домах ни карнизов, ни наличников... а иногда вдруг увидишь вдоль дороги старый дом, и как здорово: зачем-то выложены кирпичом столбики, какой-то непрактичный узор по верхнему краю, дощатый верх — и такая точность-органичность формы...

Ездил, смотрел, и главная мысль: оказывается, мы живем в очень богатой стране. Привыкли к этому, и уже не замечаем (не экономим воду, газ, электричество, еду, не считаем деньги) живем в очень богатой стране, но почему-то все время жалуемся, что если бы не эти уроды у власти, то мы бы! 

Средняя месячная зарплата в Сербии 200-300 евро.

На русских смотрят, как на американцев, и сразу между делом предлагают купить дом, или квартиру, тысяч за 10, нет? Не надо? Ну ладно.

«Дом» по-сербски — это «куча».

У меня часто так бывает: еду в поезде в какой-нибудь глуши, вижу - мелькнул одинокий домик, и мысль: вот бы сойти здесь, и жить в этой глуши, тихо, спокойно, выходить к поезду помахать флажком — и опять домой, в окно смотреть на поезда, как прекрасно, счастье!

В Сербии мы проехали много чудесных мест, красотища невозможная, горы, небо, долины... Но почему-то нигде не хотелось сойти и поселиться навсегда. Может, домики слишком пластмассовые-бетонные, а может, сербы слишком все дружные-сплоченные, и слишком бы заметно было на фоне их близости, что я здесь чужой. Во Франции, например, люди более отчужденные друг от друга — там не так завидуешь их близости-родству, не так остро чувствуешь себя посторонним. А в Сербии — точно посторонний, хоть и близкие все по крови и по религии.

Ездили в монастырь в Дубраве — жуткая дорога — а по горам разбросаны старые пастушьи хижины, из бревен, с высокими крышами, с пустыми, не забранными стеклопакетами прорезями окон. Такие прекрасные по форме, живые (сделаны по канону, но не одинаковые, каждая избушка со своим лицом). Брошенные. И непонятно — нравятся они самим сербам, есть ли у них рефлексия по поводу этого? Или просто смотрят, как на «пережиток прошлого»?

По жуткой дороге ехали в монастырь в Дубраве. С одной стороны отвесные скалы, с другой пропасть, страшно. Едем медленно, если бы вдруг навстречу показалась еще одна машина, то не знаю, как бы и разъехались.

Отцу Даниилу, настоятелю монастыря, было виденье, что монастырь нужно основать именно здесь: он пришел сюда, оказалось, что здесь был древний монастырь, разграбленный и уничтоженный турками. Начал рыть землю, и нашел горшок с золотыми монетами, чудо. На эти деньги пробили в горах эту опасную дорогу, а дальше уже дело техники. 

Монастырь Василия Острожского, три монахини и отец Даниил. На службе кроме нас были 5 здоровенных мужиков-сербов, которые приехали сюда на 2-х машинах. 

После службы посидели с ними. Выпили ракии — молчаливые, улыбчивые, красивые. приехали сюда по такой трудной дороге. Откуда? 

А зачем — понятно сразу, только вошли. И никаких сомнений сразу — что было о. Даниилу видение, и что горшок с золотыми монетами - не сказка. Вот он Бог, никаких сомнений. Очень чистая, высокая служба — может, от того, что стоишь в горах, и ближе к Богу на 2 км? 

Горы вокруг, их красота, огромное небо — как дополнительные свидетели истины.

...

Зачем вы сюда приехали? - спрашивает о. Даниил. - В Москве что, нет православия?

Шутит. 

А, может, и не шутит — они там живут в такой девственной чистой природе, что и представить не могут, что такое современная Москва — нет в голове таких образов для сравнения. Разговаривал с одним их профессором философии — да, говорит, я был в Москве в 1973-м году, русские - это прекрасно!

  • В Москве сейчас каждый третий человек в метро — не русский.
  • Почему? - испуганно, и недоверчиво (может, я шучу?) И, ведь, не будешь ему ничего объяснять, разрушать его миф-надежду.

...

«Что, в Москве нет православия?» - спрашивает о. Даниил. Подумалось в ответ: а почему же он основал свой монастырь высоко в горах, в таком восторженно-прекрасном месте? Взял бы, да и организовал свою обитель среди 20-тиэтажек Жулебино, какая разница, в самом деле.

Очень они чистые, неиспорченные. Кажется, что живут какими-то просто детскими образами.

Отец Сергий рассказал Миловану про Бутовский полигон, где были расстреляны тысячи людей.

  • Не может быть! - удивился Милован. - Что, русские убивали русских?!
  • Да.
  • Зачем?!!

Так похоже, не поверил до конца объяснениям, думал, что его разыгрывают, подшучивают над ним.

Как дети — искренне верят в Бога. Но, похоже, как дети, не допускают и мысль, что в мире есть и еще одна сила, что у Бога есть противник. Даже в голову не приходит такая мысль. Пытался говорить с ними про красоту и про ее противоположность - безобразие - не слышат. Помилуйте, какое безобразие? Горы, лес, речка течет... А это, ведь, очень серьезно: если нет в голове четкого предствления, что существует зло, и что оно так же бывает обаятельным, может привлекать к себе — как тогда различать, что влечет тебя к себе (или Кто), руководит твоими поступками, вверх тебя влечет или вниз? Если полагаться только «мне нравится» и «есть только Бог, который нас направляет» - то очень легко заблудиться и попасть совсем в другое место. 

Как подростки вдруг теряют различие между красотой и безобразием - и делают себе татуировку, красят волосы в зеленый цвет. Не научившись различать обаяние зла и красоту добра, можно легко погибнуть, так и не повзрослев. Особенно когда с тобой работают опытные технологи.

«Красота» - по-сербски «лепота».

В древнейшем монастыре в Студенице в 19-м веке решили вдруг сбить фрески 12-го века, потому что они «старые и некрасивые». А мы сделаем лучше!

И сбили весь купол и заштукатурили сверху (так сейчас и стоит бельмом). И посекли молотками в точечку все образы вокруг алтаря, так что кажется, будто пошел снег. Как дети все бы сбили-заштукатурили — если бы вдруг кто-то из взрослых не спохватился и не прекратил безобразие. Могли уничтожить свою святыню сами, не хуже турок.

Православие — это то, что их держало веками, и до сих пор держит, не дает исчезнуть-раствориться в «человечестве». Именно этим они отличаются от всего европейского окружения, за это держатся изо всех сил. А не было бы этого враждебного-религиозного окружения — может, давно бы погибли, растворились и сами не заметили. Подумал: может, и нам в России надо оказаться, наконец, в очевидно враждебном окружении (религиозном, национальном), оказаться в меньшинстве — тогда очнемся? А пока кажется, что кругом свои, что нас 100 миллионов, всех шапками закидаем — так и будем потихоньку незаметно для себя исчезать (а что такого? Велика Россия! Ну отдадим чуть-чуть!) Когда почувствуем себя настоящими меньшинствами, тогда, может, и начнем жить-расти. Если успеем.

...

«Великий» - по сербски это «большой». Этот опыт великого народа русские утратили. 

У Милована в Златиборе у его дома стоит часовня, посвященная св. Иоанну Шанхайскому. Когда после революции несколько тысяч русских бежали в Шанхай, потом на Филиппины, потом в США — то владыка окормлял их, собирал в одно целое, не давая раствориться и погибнуть в прямом и переносном смысле. Неожиданно в сербской часовне мелькнул очень интересный опыт выживания (точнее, не выживания, не «лишь бы выжить», а вполне серьезной жизни) русских - именно как маленького народа. Которые не просто выжили, а состоялись благодаря стараниям и молитвам св. Иоанна, благодаря друг другу (создавали свои школы, издавали свои газеты, больницу и т.д), состоялись по большому счету... Легко представил себе, как такие острова-колонии русских возникают в самой России.

...

У сербов есть интересная особенность, которая мне очень понравилась: у каждой семьи есть свой небесный покровитель. Не только персональный, по имени,, а еще как бы общий святой всего рода: дед, сын, внук, вся семья из поколения в поколение молится о заступничестве одному и тому же святому. От поколения к поколению связь эта становится все глубже и глубже, дружба со святым превращает его в конце концов как бы в родственника, знающего-оберегающего весь их род, к которому они прибегают при каждом случае, как к первому помощнику все вместе и порознь. День памяти такого святого покровителя по-сербски называется «слава». Может,  этими святыми они и спасаются. 

2-го июля была слава святителя и чудотворца Иоанна Шанхайского.

 


Автор: Администратор
Дата публикации: 08.07.2013

Отклики (20)

  1. Анастасия

    25 июля 2013, 23:11 #
    В Србии мы были вместе с Константином,
    хочу поделиться и своими наблюдениями.
    К сожалению, дело педагогики забирает меня почти всю,
    а так как я там была именно как педагог,
    то некогда было заниматься систематизацией наблюдений:
    думать и писать тоже нужно время и внутренний настрой на это дело.
    Но все же один свободный денек мне выдался, и он в своей совокупности
    отвечает на поставленный тут вопрос.

    «Художники — даже и не знаю, нужны они им, или нет?
    Если человек живет в горах, каждый день видит восход и закат,
    как тени облаков бегут по горам, как ползут туманы — нужна ему по большому счету живопись? „

    В день, когда это наконец-то стало возможным я собралась на этюды,
    благо накануне наконец-то увидела то, что захотелось написать.
    Накануне мы были в настоящей Србской деревне, и там красоты было много!
    Я даже точки “пристреляла».
    Вечером я тщательно собралась, на целый день все-таки еду…
    Постаралась все предусмотреть, этюдник, холсты, материалы в некотором многообразии.
    Но на утро взглянув на меня, Милован сказал:
    " ты это оставь, Инесса, поверь мне, тебе это не надо".
    Пришлось взять только блокнот и карандаш.
    Спорить с Милованом — значит высказать ему свое неуважение.
    Что сказать — пейзаж в Србии прекрасен всегда: он всегда открыт небу — горы, долины, речушки,
    поля… красотища! Прибыли в город Пожига. Маленький и тихий город.
    Все друг друга знают, здороваются; по городу как таксисты гоняют на лошадях запряженных в самые разные приспособления.
    Видела и дрожки, и телеги и даже легкую карету. Врочем, трактора встречались чаще.
    Но архитектура проста и уныла, как справедливо пишет Константин.
    В моем родном городе Ефремове в этом смысле еще хуже, там как в сказке про Буратино в стране дураков,
    облезлые и полуразрушенные пятиэтажки — это 90 % города, тут такого не было видно — домики 1-2 этажность.
    Но! В нашем городе сохранилась (чудом) старая купеческая улочка и старая площадь.
    И в ней сохранился дух нашего города. Там сохранились корни от наших предков. И даже в полуоблезлом виде,
    уже почти сплошь покрытые сайдингом это все еще живет и дышит!

    Дом Милована устроен не так как обычно устраиваются наши дома в деревнях.
    К примеру все зерно он хранит на 2 этаже. Казалось бы: каждый день залезать по приставной лестнице
    на 2 этаж с мешком и оттуда с полным же спускаться не просто,
    однако 84-летняя мама Милована как козочка забралась наверх и так же легко спустилась вниз.
    Ежедневный труд, который за тебя никто не сделает делает человека неуязвимым для такого рода неудобств.

    Милован объяснил мне, что по его замыслу я буду помогать ему в уборке урожая. Я согласилась с радостью.
    Честно скажу — давно уже мечтала об этом. Года два назад в Третьяковке стояла, и с завистью смотрела на картину Яблонской,
    где любди убирают хлеб: солнце, пыль от работы, раскрасневшиеся люди в едином порыве делают свою прекрасную работу.
    Как я завидовлаа тогда Яблонской: вот же думала я — где сейчас такое увидишь просто так?
    Какое-то время мы ждали комбайн, Милован очень переживал, надо было успеть убрать хлеб до дождя,
    иначе вся пшеница поляжет. Но комбайн все же явился и работа закипела.
    Комбайн молотил, а мы на тракторе двигались за ним и собирали зерно в мешки.
    Потом эти мешки связывались и укладыались один к другому.
    Над нами все время нависала туча, но мы с Милованом махали ей рукой и говорили ей:
    — Туча, иди туда, и показывали ей направление,
    и туча неохотно шла туда куда мы ей показывали. Потом соскучившись по нам она снова возвращалась,
    нависая свинцовой полнотой прямо над маленьким полем, мы посылали ее погулять в другую сторону.
    И так до тех пор, пока все поле не обмолотили.
    Как только трактор завез под навес прицеп с зерном, пошел проливной дождь.
    Но мы успели. На этом моя работа была закончена,
    а Милован поднял на своих плечах 3 тонны зерна на 2-1 этаж по деревянной лестнице.

    Ну какая живопись нужна этим людям?
    После того, как он поел, он упал практически замертво, и спал как убитый.
    Правда через час проснулся и помчался дальше по делам.
    В такую жизнь искусство, живопись с ее движением к остановке времени просто не встраивается.
    а вот песня, с ее свободой от рамок — еще как!
    И Милован пел, когда собирали урожай и двухметровый комбайнер Миша с чернющими усами.
    Может быть тяжелый труд не дает вырасти искусству живописи?
    А красота вокруг делает ее не слишком-то актуальной?
    А о чем эта песня, спросила я Милована:
    — Она о том, что ушла от херој (богатырь по-русски) жена,
    тесна ей стала его куча (дом). Может быть Србия как эта песня:
    ушла красота из быта Србии, из-за тяжело добываемого хлеба,
    а как ушла, так ее место заняла красота по-рыночьи…
    -Милован, приставала я к нему, — а почему у вас так мало красивой керамики,
    ведь заводы по переработке глины стоят вдоль дороги?
    — Никому не надо… Нет спроса, все покупают дешевое китайское стекло.
    Вот и получается, что выгадывая копеечку, мы сами убиваем свою красоту,
    между прочим все тоже самое творится и у нас, да и везде.
    Всемирный рынок убивает самобытность,
    вымывает творчество из рук и душ народа.
    На заводах далеких стран нам штампуют счастье по-??? каковски.
    Постеры в Икее, кружки в Глобусе, и т.д.

    Но мы еще живы, и мы можем и должны постоять за красоту! И не только живописную:
    за песню свою, за музыку, за весь свой дом, за кувшины, половики,
    за иконы и Образа всего того, что накопили наши предки.

    Фоторепортаж о поездке в Србию воскресной школы «Вифания»:
    plus.google.com/photos/108717734840192570919/albums/5899854619861973169?authkey=CMG64e_z-5H1KA

    1. Администратор

      26 июля 2013, 23:02 #
      Прекрасное продолжение разговора о благословенной Сербии, о её прекрасной культуре (имею в виду широкий смысл этого слова, не только артистов и художников, но и земледельцев, и кулинаров, просто людей). Я вот помню летел в Белград прошлой осенью JATом, Боинг весь какой-то мятый, потрёпанный, «сервис» — что так любят высокомерные «туристы» — никакой, но удивительная обстановка царила на борту, бесшабашная, весёлая, прямо домашняя: гомон, смех, все ходят… Не хватало только цыганского духового оркестра. Это ведь уже и есть культура, страна, народ.
      пФ

      Вы должны авторизоваться, чтобы оставлять отклики.