Христос Воскресе, дорогой отец Сергий!

Мне выпала чреда читать Евангелие у гроба покойного отца Сергия в ночь на воскресенье, прихожан Елизаветинских позвал помолиться, собралось нас много, человек пятьдесят, вместе спели панихиду, да и Евангелие почти все остались слушать, подходили ко гробу, прощались… После ехал ночью по уснувшему городу и думал, что о. Сергий был в нашем граде самым настоящим «гением места» (если, конечно, убрать из этого понятия языческие коннотации). Именно он был - и пребудет - нашего града покровителем, при том, что живёт в Королёве множество достойнейших людей, и священники есть даже старше его, но именно о. Сергий - здесь родившийся и проживший всю свою жизнь, именно он здешний genius loci… 

А накануне почти случайно (хотя в данном случае очевидно обратное) довелось мне омыть тело о. Сергия, облачить его в священнические одеяния, вложить в безжизненные его руки Святой Крест и Евангелие, покрыть лицо его воздухом, положить во гроб. Это дорогого стоит. Потому в том числе, что даёт объёмное представление о бедности человеческой и его - человека величии. Как часто византийская роскошь нашего обряда, парча облачений, торжество богослужения, изысканная риторика - а батюшка был изряднейший проповедник! - пение, архитектура, многое-многое другое заслоняют от нас тяжко труждающегося усталого человека, несущего на себе тяжелейшее бремя общения с десятками разных людей, в свою очередь обременённых характерами - не всегда ангельскими, воспитанием - не всегда безупречным, отношением - не всегда доброжелательным, болящих, страждущих, грешных… А ещё - и собственными немощами, неудачами, да и грехами тоже, никто же безгрешен, токмо Ты, Господи… И вот умерший священник на короткое время - вскоре он вновь будет облачён -  раз-облачается от роскоши внешних проявлений, вновь делается беспомощным как новорождённый, вновь жалким, вновь бедным: язык связася, брение очернися, сосуд разросся, безгласен, нечувствен, мертвен, недвижимь… Батюшка и прожил так, сколько раз доводилось слышать его сокрушения: жизнь не удалась, того не сделал, другого уже не вернуть, третьего не успеть. Но - сила Божия в немощи совершается! - сколько же он сделал! Построил церковь - в первую очередь из людей, но из из камней тоже! Воспитал чад и учеников - и каких! Снискал преданных друзей - и каких! Стал  настоящим апостолом нашего града! Вопреки всему.
Читая Евангелие у гроба, обратил внимание на стих,  - Господь говорит: Я послал вас жать то, над чем вы не трудились: другие трудились, а вы вошли в труд их (Ин 4.38). 
Многие из нас вошли в труд отца Сергия. 
Надеюсь, что и сеющий и жнущий вместе радоваться будут (Ин 4.36).

Мы долгие-долгие годы служили вместе, ещё с незабываемого «подземного храма» - подвала в жилом доме, помещения художественной школы Николая Андреевича Травкина, которое на выходные перестраивалось в церковь. Здесь начался Владимирский храм. Это было время разрушения огромной страны, но и небывалого подъёма и больших надежд, жизнь - и личная, и общественная - менялись стремительно. Застал я батюшку ещё Сергеем Алексеевичем, но совсем скоро он был рукоположен сначала в диакона, затем во иерея. Вместе с этим и службы стали регулярными и продолжаются уже без малого 30 лет! Лампада эта была возжжена и, Бог даст, уже не угаснет. Каких трудов и скорбей это стоило о. Сергию!..

Через год с небольшим по рекомендации батюшки и я был рукоположен - и столь же стремительно - в диаконы и иереи, и с тех пор сослужил ему - иной раз певчим, иной раз регентом, но чаще священником - едва ли не за каждой службой в течение долгих 18 лет… 

Потом дороги наши разошлись… Позже (не сразу) понял я и теперь продолжаю так думать, что было в этом библейское измерение, нечто, если хотите, в античном смысле роковое, это когда логика человеческая отступает, попадает человек в стремнину и должен течь, доверясь Господу. Господь испытал нас. Выдержали мы испытание? по мне, - Слава Богу! - да.

Никогда не забыть, как шёл к батюшке в клинику, до этого не виделись очень давно. 
Волновался, конечно, как-то встретимся?.. Поднялся. Вдохнул. Вошёл. Знаешь, говорю, батюшка, даже на «ты» перейду на 5 минут, чтобы сказать тебе, что люблю тебя как отца. И всегда любил как умел. Думал, что несмотря ни на что - на разность житейских опытов, взглядов на многие вещи, эстетических и проч. пристрастий - это моё отношение к тебе и преданность очевидны, потому и вёл себя часто не «политесно», просто представить не мог, что очевидность может быть не столь очевидной… А ещё служили мы с тобою вместе у Престола более всех, а это, по мне, уже не количественная характеристика, - но качественная… Обнялись, поплакали даже. Потом читали стихи - он свои, я какие придётся…

Батюшка иногда навещал нас в нашем храме, как же радовались этим визитам елизаветинцы, особенно старейшие наши прихожане, как были по-хорошему, по-матерински, по-сестрински жалостливы к нему наши женщины, как щедры на доброе и благодарное слово сдержанные внешне мужчины.

Когда в нашей Приходской филармонии устроили мы поэтический вечер о. Сергия, он долго читал стихи сначала Сергея Тихомирова - своего ученика, потом Елену Пудовкину, только после свои. 

В день похорон, после уже, вечером ехал я по каналу, это центр города, тепло, солнечно, народ гуляет, выходной, праздник, ехал и думал, - мало кто знает об о. Сергии, о том, что жил такой человек, что 30 лет он служил в храме на этом же самом канале, по которому теперь гуляют горожане толпами, что вот похоронили его сегодня, но прожитая им жизнь, неизвестная большинству, придаёт смысл нашему городу, делает его не «спальным районом», но домом. И дом наш осиротел.

Ну как ещё сказать о батюшке Сергии? Тут бы спеть, вышло бы и короче этого неловкого текста, и ёмче, и по существу.

В церкви, слава Богу, можно не говорить речи, но поминать молитвенно и благодарно.
Спасибо тебе, дорогой отец Сергий. 
Христос Воскресе!  

       

Протоиерей Феликс Стацевич
(из "Вестника Королёвского благочиния," май-июнь 2021 г.)

       

Постскриптум. Сегодня на кладбище в Образцово обратили моё внимание (Татьяна Анатольевна) на цветы, что удалось довезти (на велосипеде!), это были ромашки (точнее, поповник - декоративный, садовый вариант ромашки), которым мы украшаем наш храм. Хорошо, что ты помнишь! - сказала Таня. А я признаюсь, забыл, что эти цветы батюшка любил больше всех! Но из песни слов не выкинешь, помню я или нет, именно наши ромашки украсили могилу дорогого многим из нас человека, которого мы сегодня в 40-й день проводили.

Подумалось после панихиды, что батюшка состоялся! Как человек на земле. Состоялся. Это, кстати, большая редкость. Сам он в этом очень сомневался, ну а как ещё?.. Батюшка, прощай!