Мене́ осужде́наго спаси́, осуди́вый Кресто́м Твои́м Влады́ко Спа́се мо́й вражду́, и да не пока́жеши гее́нне пови́нна, оскверне́наго страстьми́, и грехми́ омраче́наго.

Служба пятницы 2-й седмицы ВП



Лекция 25 декабря 2022 г.: Рождество Христово, часть 2

Рождество Христово. Утреня.

Седальны по 1 и 2 кафисмах

     Седальны это первые песни утрени, входящей как составная часть в чин всенощного бдения. Ими, так сказать, начинается утреня. Потому седальны и Р. X. носят на себе печать начинающих службу песней. Но так как верующие за предшествующими службами, со дней предпразднства, подготовлялись к прославлению Господа, то теперь была необходимость оттенить в сознании верующих мысль о том, что, в сущности, люди по грехам своим недостойны тех благ, которые изливаются на них от Христа, через Церковь, и задача их стать чище, лучше, духовнее.

    Такое содержание этих песней отвечает и началу утрени, как службы вообще, началу полугрустному, покаянному (шестопсалмие, кафисмы). В частности 1-й седален: «Во яслех нас ради» останавливается на глубоком смирении и долготерпении Христовом, проявленном в Его рождестве; и поется седален грустным напевом 1 гл. подобным седальну великой субботы «Гроб твой Спасе». 2-ой седален «Превечнаго и непостижимаго», продолжая мысль 1-го, говорит о Божественной высоте Носимого Богородицею во чреве и поется уже не столько грустным, сколько мягким и нежным, напевом 3 гл., подобен богородичну по кафисмах в Октоихе «Красоте девства» (седален служит и богородичным к воскресным седальнам).

По 1 стихологии седален глас 1. Подобен «Гроб твой Спасе»

Во яслех нас ради безсловесных положился еси, / Долготерпеливе Спасе, младенствовав волею; / пастырие же Тя воспеша со Ангелы, зовуще: / слава и хвала на земли рожденному / и обожившему земнородных существо / Христу Богу нашему.

Ради нас, Спаситель Долготерпеливый, Ты лег в ясли безсловесных (ἄλογος – лишенный дара слова и разума, в силу тождества терминологии по гречески), по воле (своей) быв младенцем. Пастухи же Тебе воспели вместе с ангелами, восклицая: «Слава и хвала» («Слава» – по существу, «хвала» (αἴνεσις – восхваление; поздн. сл.) исповедание этой славы, прославление, воспевание) Христу Богу нашему, рожденному на земле и обожившему (греч.: «возвысившему») существо земнородных.

Величание

Величаем Тя, / Живодавче Христе, / нас ради ныне плотию рождшагося/ от Безневестныя и Пречистыя Девы Марии.

Величание, называя Спасителя, подобно величаниям всех Господних праздников «Живодавцем Христом», указывает, в качестве важнейших в событии, три его стороны: 1) рождение, причем формой общ. з. «рождшагося»; «родившагося» отмечается добровольность акта; 2) «плотию», чем предполагается неплотское, духовное, – предвечное рождение от Отца; 3) от Марии, Которая с своей стороны определяется с трех сторон, как а) «Безневестная» – не только безмужняя, б) «Пречистая» и в) «Дева».

Избранный псалом (стихи к величанию), после приглашения вселенной к прославлению Бога за его великое дело (ст. 1 – 4), характеризует это дело сначала с самой общей стороны как чудесное, страшное, радостное, достойное всякого прославления (ст. 5 – 8), а потом определяет это дело частнее, как избавление, как святое, исходящее от Сиона, но объемлющее всю землю дело вечной милости Божией (ст. 9 – 13). Во второй же, большей, своей половине псалом от «дела» Божия переходит к Его совершителю – Мессии, Которого изображает сначала по Его Божественному превосходству над всем земным, основанному на Его первородном богосыновстве (ст. 14 – 19), потом и по Его отношению к Богу – Его предвечному рождению и священству (ст. 20 – 24) и наконец изображает Мессию по Его царственному достоинству (ст. 25 – 32).

Воскликни Господу, вся земля (Пс. 65,2 а).

Пойте же имени Его (Пс. 65,2 б ).

Воздайте славу хвалою Его (Пс. 65,2 в).

Поведайте о всех чудесах Его (Пс. 104, 2).

Скажите Богу: сколь страшны дела Твои (Пс. 65,3 а).

Да возвеселятся небеса и да радуется земля (Пс. 95,11 а).

Воспойте Господу, пойте имени Его (Пс. 67,5 а).

Хвала и великолепие дело Его (Пс. 110,3 а).

Избавление послал Он народу своему (Пс. 110,9 а).

Свято и страшно имя Его (Пс. 110,9 в).

С Сиона благолепие красоты Его (Пс. 49, 2).

Бог же наш на небе и на земле все, что захотел, сделал (Пс. 113, 11).

Милости Твои, Господи, во век буду воспевать (Пс. 88,2 а).

Он будет звать Меня: Ты отец мой (Пс. 88, 27 а).

И Я первенцем поставлю его (Пс. 88, 28 а).

Превыше царей земли (Пс. 88, 28 б).

И поклонятся ему все цари земные (Пс. 71, 11 а).

Кто Бог (столь) великий, как Бог наш)! Ты Бог – творящий чудеса (Пс. 76, 14–15).

Сильною мышцею Твоею разсеял врагов Твоих (Пс. 88, 11).

Из чрева прежде денницы Я родил тебя (Пс. 109, З в).

Клялся Господь и не раскается (Пс. 109, 4 а).

Ты священник во век по чину Мелхиседека (Пс. 109, 4 б).

Господь сказал мне: Ты сын Мой (Пс. 2, 7 б).

Я ныне родил Тебя (Пс. 2, 7 в).

Проси у Меня, и дам Тебе народы в наследие Твое (Пс. 2, 8 а).

И концы земли во владение Твое (Пс. 2, 8 б).

В свитке книжном написано о Мне (Пс. 39, 8).

Престол Твой, Боже, в век века (Пс. 44, 7 а).

Жезл правоты – жезл царства Твоего (Пс. 44, 7 б).

Посему помазал Тебя, Боже, Бог Твой елеем радости более участников Твоих (Пс. 44, 8 б).

Ты наследуешь во всех народах (Пс. 81, 8 б).

Благословен Господь во век. Да будет, да будет (Пс. 88,53).

Седален по полиелеи

В противоположность кафисменным седальнам, для которых требовался грустновато-сосредоточенный тон, этот седален, открывающий радостную часть утрени, дает восторженно-поэтическую общую картину события, останавливаясь, сообразно хвалебному содержанию полиелея, особенно на той хвале, которую получал Новорожденный отовсюду, а также направляя внимание, сообразно содержанию полиелейных псалмов, на место события.

Глас седальна 4-й – самый подходящий для полиелейных песнопений (ср. степенны и прокимен), но употребляемый здесь лишь в наиболее великие, торжественные или радостные праздники (еще в Крещение, Успение и по связи с Рождеством в Сретение; чаще всего в двунадесятые праздники глас полиелейнаго седальна – 8-й). Глас этот взят в своем наиболее украшенном напеве – подобен «Удивися Иосиф» (на Преображение, хотя первый полиелейный седален тоже 4 гл., но подобен «Вознесыйся на крест»).

Приидите, видим, вернии, где родися Христос, / последуем прочее, аможе идет звезда с волхвы, восточными цари; / Егоже Ангели поют непрестанно тамо, / пастырие свиряют песнь достойную, / слава в Вышних, глаголюще, / днесь в вертепе Рождшемуся от Девы и Богородицы / в Вифлееме Иудейстем.

Приидите, верные, посмотрим, где (πώς, как) родился Христос; последуем затем за волхвами, восточными царями, туда, куда идет звезда; Тому, Кого поют там непрестанно ангелы, пастухи играют на свирелях (ἀγραυλέω (ἀγρός – поле и αὐλὴ – двор, но αὐλός - свирель, флейта) – играть на флейте в поле; позднее и очень редкое слово) достойную песнь, приговаривая: «Слава в вышних (Представляется, что пастухи стали повторять за ангелами их песнь, приспособляя ее к тому, что они увидели сами, привнося в небесное и высокое содержание земные, конкретные элементы) Родившемуся сегодня от Девы и Богородицы в пещере Вифлеема Иудейскаго».

Прокимен

Для прокимна и его стиха выбрано псалмическое место, сопоставляющее с временным рождением Христа Его предвечное рождение, в силу какового рождения и человеческая природа Христа получила полное усыновление от Бога и равночестность Божеской природе.

Прокимен глас 4

Из чрева прежде денницы Я родил тебя. Клялся Господь и не раскается (Пс. 109, 3–4).

Стих

Сказал Господь Господу моему, сиди одесную от Меня, доколе положу врагов твоих в подножие ног Твоих (Пс. 109, 1).

Евангелие

Для евангельского чтения выбрано место из древнейшего и наиболее чтимого Евангелия, поставляющее нас у самого одра Божественной Родильницы в самый момент события и в то же время из евангельских рассказов о событии наиболее изображающее это последнее по его внутренней, важнейшей стороне.

Евангелие Мф. 1, 18–25, зачало 2

Рождество Иисуса Христа было так: («Сице бе». Ев. Матфей не столько предполагает излагать повествование об обстоятельствах рождения Спасителя, сколько выдвигает на первый план исключительность и чудесность, равно и глубокое значение рождества Иисуса Христа и γάρ («обручевней бо бывши») это ясно оттеняет. Об обстановке самого рождения Господа повествуется у Ев. Луки (зач. 5, читается в сочельник))  по обручении (Обрученная считалась по закону уже женою с ней обручившегося. Вверена была св. Дева именно праведному Иосифу, так как он происходил из одного с Нею колена Иудова (РВ. 32, 2). Твердых данных предполагать, что праведный Иосиф был старцем, что установилось в иконописи, нет; это подчеркивают лишь апокрифические евангелия) Матери Его Марии с Иосифом, прежде нежели сочетались (Выражение, которое столько же по злобности мышления, сколько и по невниманию к тексту, толкуется неверами оскорбительно для чистоты чистейшей Девы. Греч. выражение «сойтись» (συν­ελθεῖν) означает в такой связи, как здесь, поселение невесты после брака в доме жениха, теперь уже супруга. Евангелист говорит здесь, что Пресвятая Дева неожиданно оказалась, явилась (εὑρέθη-была найдена, слав, «обретеся»), замечена всеми в состоянии чревоношения еще до поселения в доме Иосифа. Этим объясняется и дальнейшее выражение, что Иосиф «прият» Ее, т. е. взял в дом к себе) они, оказалось, что Она имеет во чреве от Духа Святаго. Иосиф же муж Её, будучи праведен (Этим словом только подчеркивается девственное рождение (Бл. Иероним)) и не желая огласить Ее, хотел тайно отпустить Ее. Но когда он помыслил это, – се, Ангел Господень явился ему во сне, (В Писании неоднократно свидетельствуется о посольстве ангела Господня для объявления воли Божией. Замечательно, что новозаветный Иосиф, потомок Иакова, получает откровения в такой же форме – сна, как ветхозаветный Иосиф; эта форма откровения ниже пророческого созерцания, но все же свидетельствует о высокой ясности души, всегда обращенной к Богу) и сказал: Иосиф, сын Давидов! не бойся принять Марию, жену твою; ибо родившееся в Ней есть от Духа Святаго; родит же Сына, и наречешь Ему имя: Иисус; ибо Он спасет людей Своих от грехов их (Иисус, евр. Иошуа, Спаситель. Иосиф, – после явления ангела, уже окончательно видит себя орудием Божиих путей, так как, тем более, ангел, сказав: «родит сына» не прибавил: «тебе». – Словами ангела оттеняется, что Мессия пришел спасти народ Божий от собственных грехов («их»). Этим опровергались все мечтания израильтян об избавлении евреев от подданства языческой власти). А все сие (В Откровении (след. в совете, предопределении Божием) было определено до рождения Христова Его происхождение и назначение и весь ход рождения: Его происхождение от Духа св., Его имя и т. п.) произошло, да сбудется реченное Господом чрез пророка, который говорит: се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему: Еммануил, что значит: с нами Бог (Некоторое видоизменение приводимого евангелистом места Исаии объясняется тем, что Исаия только предвидит, тогда как Матфей пишет уже про исполнившееся). Возстав от сна, Иосиф поступил, как повелел ему Ангел Господень, и принял жену свою, и не знал Её, как наконец (Библейское выражение «дондеже» (ἕως οὗ) не кладет, так сказать, границы известному действию, не означает, что описываемое действие прекращается с известного момента. Такое же выражение употреблено, например, в словах Спасителя: «И се аз с вами есмь до (ἕως) скончания века» (Мф. 28, 20). Значит ли это, что после скончания века Христос перестанет быть с нами? Наоборот – Он тогда еще действеннее, ближе будет к нам. Или сказано: «Подобает Ему (Христу) царствовати, дóндеже положит вся враги под ногама своима» (1Кор. 15, 25). Значит ли это, что после покорения всех врагов Христос перестанет царствовать? Скорее наоборот: тогда-то начнется наиболее славная часть царствования Его и царству этому не будет конца. Еще пример: у пророка Исаии Бог говорит о себе: «аз есмь, и дóндеже состареетеся, аз есмь» (46, 4). Неужели Бог будет существовать только до тех пор, пока мы «состареемся»? Так и из данного выражения св. Матфея не следует, что Иосиф «не знал» Пресвятой Марии только до рождения от Неё Сына. Могут возразить: почему же св. Матфей не выразился просто: «Иосиф не знал Марии»? Зачем эта добавка: «дондеже роди»? Без неё яснее и бесспорнее указано было бы на приснодевство Пресвятой Марии. Но, спрашивается, нужно ли было такое указание? Прочтите полное заглавие евангелия: «Евангелие Господа нашего Иисуса Христа». В евангелии ни о чем не должно быть речи, кроме Господа Иисуса Христа. И нет в евангелии ни о чем речи, кроме этого величайшего предмета. И о пречистой Матери Спасителя нашего евангелия не считают возможным говорить. То признак неискусного писателя, когда он попутно хочет говорить о всем, когда он в своей книге не выдерживает единства предмета. Если бы не было добавки «дондеже роди», правда, яснее было бы указано на приснодевство Пресвятой Марии. Зато добавка эта с особою силою оттеняет мысль о бессеменном рождении Спасителя от пречистой Его Матери. Евангелисту же, который хотел говорить только о Христе, эта мысль была важнее всего. Опять один из приемов искусного писателя – это предоставление до многого додумываться самому читателю. Всем тем, что рассказано о рождестве Христовом в Евангелии, не внушается ли невольно мысль о приснодевстве Пресвятой Марии? Если Иосиф «не знаяше» Ее до преславного рождества от Неё Сына Божия, ужели он мог бы нарушить Её девство после этого рождества? Как дерзнул бы он «коснуться самого храма Божия, обиталища Духа Божия, Матери самого Бога» (бл. Иероним, против Гельвидия).) Она родила Сына Своего первенца (Не ослабляет мысли о приснодевстве и приложение «первенца»: «роди Сына своего первенца». Это слово означает первое рождение без отношения к тому, последовало за ним второе, третье и т. д. или нет. У евреев с первородством связаны были особые, притом священные права и преимущества, – и опять же безразлично, было ли это первое рождение единственным или первым в ряду других; притом в еврейском языке «один» и «первый» выражаются· одним и тем же словом (echad). Первородный сын определялся, как «разверзающий ложесна» (Исх. 13, 2; ср. 9-й ирмос Сретения). Оригинальное объяснение слову «первенец» у св. Матфея в данном месте дает св. Епифаний Кипрский. Если взять греческое слово «первенец» (πρωτότοκος), которое точнее следовало бы переводить «перворожденный», то оно у евангелиста может давать и ту мысль, что родившийся от Пресвятой Девы Сын был еще ранее Её рожден, рожден от Бога Отца), и он нарек Ему имя: Иисус (По повествованию св. Луки имя Богомладенца открыто было св. Деве, а не Иосифу; но по закону (ср. Лк. 1, 62) давал имя отец дитяти).

Стихира после евангелия

Эта стихира, сообразно своему почетному месту на службе, хочет быть по содержанию исключительно ангельскою, небесною песнью, начинаясь и оканчиваясь словами подлинной ангельской песни и распространяя ее соответственно – высокими мыслями. Глас обычный для таких стихир, отвечающий тону 50 псалма, к которому стихира служит заключительным припевом.

Стихира, глас 6.

Слава в Вышних Богу, / и на земли мир, / днесь восприемлет Вифлеем седящаго присно со Отцем, / днесь Ангели Младенца, рожденнаго боголепно, славословят: / слава в Вышних Богу, и на земли мир, / в человецех благоволение.

Слава в вышних Богу, и на земле мир; сегодня Вифлеем принимает сидящаго всегда (δια παντός – постоянно, всегда; оттеняет непрерывность действия (в отличие от ἀεί – всегда, πάντοτε – во всякое время, слав. «присно»); ее и здесь нужно было отметить) со Отцем; сегодня ангелы богоприлично славословят родившагося Младенца: слава в вышних Богу, и на земле мир, в людях благоволение.

Канон

Как и некоторые двунадесятые праздники, Рождество Христово имеет два канона. И принадлежат они перу наиболее талантливых песнописцев – преп. Косме Маюмскому и Иоанну Дамаскину (оба в конце VIII в.), как еще каноны Крещения, 50-цы и Успения, тогда как другие из великих праздников имеют канон лишь одного из этих песнописцев – Иоанна (Пасха) или Космы (Сретение, нед. Ваий, Воздвижение). Это сообщает канону Р. X. особую всесторонность в освещении события. Оба канона, по сравнению со стихирами и др. песнопениями, изображают преимущественно, если не исключительно, внутреннюю сторону события, самый образ (способ) Боговоплощения и особенно его неисчислимые блага и следствия. Канон пр. Космы «Христос раждается» несколько объективнее и полнее раскрывает свой предмет, обильнее пользуясь ветхозаветным материалом, стараясь нарисовать и внешнюю картину события. За то второй канон – пр. Иоанна – «Спасе люди» глубже заглядывает в существо события, больше останавливается на благах воплощения, на сказавшейся в нем любви и милости Божией, почему и вносит в поэзию более лирического, субъективного элемента, зажигая в нас ответные чувства (ср. особ. ирмосы того и другого).

Разнятся каноны и стихотворным размером. Первый написан обычным размером церковных песен, не следующим классической метрике (см. выше – стр. 71.Толковый Типикон 1, 369 – 370). Второй же канон написан классическим размером, именно ямбом, шестистопным.

Каноны имеют акростихи. 1-ый: «Христос вочеловечився, еже бе, Бог пребывает» – «Христос вочеловечившись пребывает, чем был: Богом». Буквами акростиха начинаются ирмосы и тропари. 2-ой имеет акростихом целое четверостишие, буквами коего начинаются строки тропарей; это четверостишие написано «героическим стихом», т. е. гекзаметром. По-слав. (в Минее оно не приведено) этот акростих можно передать «Добрословными пеньми песни сия славят Сына Божия, человек ради раждаема на земли, и решаща многостенящия скверны мира; о Царю, певцев спаси от бед».

Для канона Рождеству уставом назначается, конечно, самое торжественное, какое существует, исполнение, т. е. канон поется не на 14, как в воскресные дни и в большинство великих праздников, а на 16, с обоими ирмосами по дважды, как, впрочем, и во все двунадесятые праздники, имеющие два канона (за исключением Вознесения, когда на 14 и при двух канонах). Катавасией служат не ирмосы другого какого-либо канона, как во второстепенные двунадесятые праздника, а собственные ирмосы, притом ирмосы обоих канонов, как еще только в Крещение, 50-цу, и Успение.

Припевом к канону должны служить стихи библейских песней, отменяемые уставом только для страстной и пасхальной недель (на практике припев: «Слава тебе Боже наш, слава тебе»).

Песнь 1-я 1-го канона

Открывающий эту песнь ирмос так прямо приступает к восхвалению события, как делает это только еще 1-й пасхальный ирмос. В качестве начального ирмоса, он лишь приглашает к восхвалению события, настаивая на особой глубине, как бы всесторонности этого восхваления, чтобы оно было настоящим сретением Христа с неба, след. и возвышением (от земли), но чтобы в этом участвовала и вся земля; у людей это прославление должно быть только особенно радостным. Благодаря такому содержанию ирмос совершенно не имеет обычного характера ирмоса, т. е. песнопения, берущего тему из библейской песни (в данном случае – песни Моисея) и к обязательному для него ветхозаветному образцу примыкает лишь последним своим словом: «яко прославися». Песнопение заимствовано из слова на Р. X. («Богоявление») Григория Богослова (оканчивая: «вся земля»), чем это слово и начинается.

В своих тропарях песнь, как начальная, естественно рассматривает событие, как возсоздание человека, как обновление в нем образа Божия (1 тр.) и всего строения («руками его же созда») его (2 тр.), причем во всей силе и величии представляется совершитель этого воссоздания – Христос и характеризуется с главной стороны – по его таинственности – избранное для этого средство – вочеловечение Создателя (3 тр.).

Ирмос 1-й 1 канона

Христос раждается – славите, / Христос с Небес – срящите. / Христос на земли – возноситеся. / Пойте Господеви, вся земля, / и веселием воспойте, людие, / яко прославися.

Христос рождается – славьте! Христос с небес – встречайте! Христос на земле – возноситесь! (ὑψόω – возвышать, возвеличивать, переносно-прославлять) Пой Господу вся земля и с веселием воспойте люди, ибо Он прославился.

Ирмос 1-й 2 канона

В ирмосе своём эта песнь проводит параллель между празднуемым событием и чудесным переходом Израиля чрез Чермное море, что дает возможность охарактеризовать рождество Христово с основной стороны и по следствиям его для нас (как дорогу на небо), и по существу(как полное вочеловечение Бога – не менее чудесное, чем «оземленение» воды). Тропари песни, приступая к восхвалению события, естественно, останавливаются прежде всего на средоточии его – Божественном Младенце, постоянно напоминая, что этот Младенец – Слово Божие («Слово» здесь звучит сильнее, чем, «Сын»); но так как младенец не отделим от матери, то речь исходит от Неё: прообразованная неопалимою купиною Богоматерь чрез свое рождение уничтожила клятву (1 тр.), чрез что подавлен грех (все самые общие и основные понятия), почему и небо (ср. ирмос) звездою указало на этого младенца.

Спасе люди чудодействуяй Владыка, / мокрую моря волну оземленив древле; / волею же рождся от Девы, / стезю проходну Небесе полагает нам. / Егоже, по Существу равна же Отцу и человеком, славим.

Спас народ чудесно Владыка, осушив χερσόω (от χέρσος – сухой, твердый; суша, материк) – делать твердою землею (иногда – опустошать); др. – слав.: «изсушивый».) в древности влажныя морския волны. Добровольно же родившись от Девы, Он проложил нам проходимую стезю ((βατος (отгл. прилаг. от βαίνω – иду) доступный, проходимый) на небо (πόλος (от πέλω – вращаться) – ось, особ. земная и небесная, полюс, вооб. (в поэт.яз.) – небо пост, в род. пад.) . Его, равнаго по существу и Отцу и людям, мы прославляем.

Песнь 3-я 1-го канона

Тема – боговоплощение – и возвышение человека чрез него. Ирмос, после ирмоса вступительного, приступая к раскрытию предмета, естественно начинает с предвечного рождения и указывает на самое общее и основное в воплощении: что оно было бессменным от Девы; конец ирмоса говорит о значении для нас воплощения только соответственно своей библейской песне. В 1-м тропаре указывается путь боговоплощения: необходимость рождения от жены и полное уподобление нам чрез то Христа; во 2-м раскрывается сущность воплощения: крайнее снисхождение в нем к нам Бога и, благодаря этому, обожение нашего естества; в 3-м – ближайшая форма воплощения: рождение именно в царственном колене Иудовом и в связи с этим воцарение Христа над всеми.

Прежде век от Отца рожденному нетленно Сыну / и в последняя от Девы / воплощенному безсеменно, / Христу Богу возопиим: / вознесый рог наш, / свят еси, Господи.

Прежде веков нетленно (ἀρρεύστως – без истечения, без болезни, тления, – умаления (ср. прим· 46); только у христ. писателей (с св. Мефодия III в., Афанасия) – и обычно о рождении Сына Божия) родившемуся от Отца Сыну и в последния времена (ἔσχατος – крайний, последний; ἐπ' ἐσχάτων – неупотреб. выражение, м. б.  ἔσχατον – наконец) безсеменно (ἄσπορος – у класс. – незасеянный; у христ. пис. (святого Мефодия и др. III в.) бессменный (о рождестве Христовом)) воплотившемуся от Девы Христу Богу воскликнем: возвысивший рог (и воздвиг рог спасения нам в дому Давида, отрока Своего (Лк, 1, 69) наш, свят Ты, Господи (По песни Анны; здесь имеет связь с «бессеменно», «от Девы»)

Ирмос 3 песни 2 канона.

В ирмосе своем эта песнь делает молитвенное вступление к прославлению события, каковому прославлению лишь начало положено и в самых общих выражениях предыдущим ирмосом этого канона. В тропарях песни прославляется самое событие (после прославления главного действующего лица его – Бож. младенца в тропарях пред.песни), но, конечно, пока еще с самой общей и основной стороны, как воплощение, в 1-м троп, более по его отношению к окружающему миру – людей и ангелов, во 2-м со стороны самого Воплотившегося; в обоих мысль исходит от орудия воплощения – Богоматери, которая естественно выступает пока, как невеста.

 Призри на пения рабов, Благодетелю, / врага смиряя вознесенную гордыню, / носяй же, Всевидче, греха превышше, / непоколеблемо утвержденныя, Блаже, певцы / основанием веры.

Обрати внимание (νεύω – делать знак головою, особенно знак одобрения или согласия, быть благосклонным; др. – слав.: «приди к») на песни рабов (Твоих), Благодетель (Прикровенное и признательное указание на празднуемое событие), смиряя надменную (ἐπαίρω – поднимать, стр. з. – превозноситься) гордость врага (Диавол, павший, по обычному воззрению, от гордости и старающийся во всем противодействовать Богу, представляется здесь врагом и тех песней, которые воссылаются Богу и которые особенно сближают верующих с Богом, воспитывая в них чувство смиренной преданности Богу (в противоположность сатанинской гордости)) и держа выше греха (Не только гордости, но и всякого греха, также мешающего воспеванию Бога), Всевидец (Παν(τ)επόπτης – всевидящий, за всем наблюдающий; поздн. сл. (у языч. пис. эпитет Зевса). Как всевидящему, Богу виден всякий грех, а последний делает неприемлемыми, неприятными Богу песни наши), певцов (Твоих, непоколебимо) утвержденных, Благий, на основе веры. 

Песнь 4-я 1-го канона

Если предыдущая песнь этого канона говорила о воплощении вообще, то эта начинает в ирмосе своем с выяснения самого образа воплощения. Ища для этого данных в Ветхом Завете, она останавливается на основном пророчестве о происхождении Мессии из рода Давидова; содержание этого пророчества, сравнивающего рождение Мессии с произрастанием сухого корня, позволяет, сопоставить с этим пророчеством Аввакумово предсказание о явлении Мессии из тенистой горы и тем применить песнь к её библейскому образцу. Благодаря именно такому способу рождения, не имеющему скверны и грубости человеческаго рождения, близкому к более чистым (внебрачным) рождениям растительной природы, возможно было воплощение невещественного и Бога.

Упомянутые пророчества, трактуемые в ирмосе, дают исходную мысль и для тропарей, вернее две таких мысли, тесно связанные между собою. Будучи сыном своего рода и следовательно народа, Христос, однако, уже в силу такого сверхъестественного происхождения своего, так же близок и остальным народам, которых удаляло от избранного народа только язычество; с падением его, предсказанием о каковом падении тоже полон Ветхий Завет и каковое началось именно с момента рождества Христова (звезда волхвов), должно последовать объединение язычества с Израилем, духовное подчинение первого второму. Бездушная природа, обоготворение которой отделило язычество от Бога, давая Ветхому Завету столько прообразов (аналогий) для пришествия Мессии (кроме указанных еще звезда, руно, капля), этим как бы и вернула народы к Богу.

Ирмос 4-й 1 канона

Жезл из корене Иессеева / и цвет от него, Христе, / от Девы прозябл еси, / из горы, Хвальный, приосененныя чащи, / пришел еси, воплощся от Неискусомужныя, / Невещественный и Боже: / слава силе Твоей, Господи.

Жезл от корня Иессеева и цвет от него, Христос! Ты пророс от Девы, от горы – тенистой чащи (св. отцы под этою горою разумели Богоматерь, осененную благодатию; в евр. «от горы Фарана» (так и в нек. греч. рукописях), причем разумеется шествие Бога от Синая чрез южные горы Палестины Ав. 3,3) пришел Ты, хвалимый, воплотившись от безмужной (ἀπειράνδρος – незнающая мужа, слав. «неискусомужная» (впервые, повид., у св. Софрония VI в.), Невещественный и Боже. Слава силе Твоей, Господи.

Ирмос 4-й 2 канона

Песнь рассматривает человечество вообще и преимущественно по его телесной стороне в отношении к празднуемому событию, именно указывает (ирмос) на обновление человечества, достигнутое рождением исключительного Младенца из того сосредоточения человечества, какое представила из себя пречистая Дева («гора» по Аввакуму). Обновление это достигнуто чрез уподобление людям Всевышнего, чрез воплощение его (связь с темой 3 песни 2 канона), которое удалило смертоносный яд из людей (1 тропарь), разлагавший целые народы (2 троп.); это с отрицательной стороны, – а с положительной человеческая природа поднята выше её естественных границ, как то особенно ярко сказалось опять же на пресвятой Деве с Её странным рождеством (3 троп.).

Рода человеча обновление / древле, поя, пророк Аввакум предвозвещает, / видети неизреченно сподобився образ: / младый Младенец бо из горы – Девы изыде / людей во обновление, Слово.

Пророк Аввакум в древности песненно предвещает обновление человеческаго рода, удостоившись неизреченно видеть образ (этого): ибо новорожденный Младенец – Слово вышел из горы – Девы для обновления людей.

Ирмос 5-й 1 канона

Рассмотрение боговоплощения по его существу (способу совершения) привело песнописца (в предыд. песне) к мысли о подчинении чрез рождество Христово язычества Израилю, другими словами – об объединении, примирении их. Примыкая к этой последней мысли, песнописец теперь, намереваясь говорить о плодах празднуемого события, в соответствии с песнью Исаии, в качестве первого такого плода указывает примирение Бога с людьми. Оно достигнуто (опять возвращение к 4 песне) прежде всего чрез просвещение человечества истинным богопознанием (ирмос). Но оно пошло и глубже: для этого примирения потребовалось освобождение нас от рабства диаволу и греху, что достигнуто принятием своего рода рабства (покорения кесарю) на себя Христом (1 тропарь). Верхом же этого примирения было обожение человека (конец 1 троп.), достигнутое вочеловечением Бога (2 троп.). – Нельзя не заметить, что последний тропарь, как в двух предшествующих песнях, сводит речь к Богоматери.

Бог сый мира, Отец щедрот, / Великаго Совета Твоего Ангела, / мир подавающа, послал еси нам: / тем, Богоразумия к свету наставльшеся, / от нощи утренююще, / славословим Тя, Человеколюбче.

Будучи Богом мира и Отцом милосердия, Ты послал нам Ангела великаго совета (Ис. 9. 6. «Великий совет» – это совет Бога в св. Троице о спасении людей; Сын Божий послан Богом Отцом на землю для приведения этого совета в исполнение; отсюда и название его «Ангел» – посланник) Твоего, подающаго мир; посему мы, быв приведены к свету боговедения (θεογνωσία – боговедение; слово, употр. только у христ. пис. (с Климента Ал., Мефодия – III в.)), вставши ночью, славословим Тебя, Человеколюбец.

Ирмос 5-й 2-го канона

Стремясь определеннее и с положительной стороны указать, что же именно сделало для человечества (см. предыдущую песнь этого канона) рождество Христово, настоящая песнь, как и соответствующая песнь 1-го канона, останавливается на мысли о примирении нашем с Богом, но эту мысль раскрывает в другом направлении. Соответственно своему библейскому образцу, эта песнь обращает внимание на светоносность празднуемого события (некогда Р. X. и называлось «праздником светов»), сблизившую мрачную землю с царством света – небом, сблизившую, правда, еще в идеале, почему ирмос говорит обо всем этом в молитвенно – просительном тоне.

Достигнутое примирением с Богом, это сближение человечества с небом ближайшим образом есть сближение наше с «невещественными существами», каковому, впрочем, и препятствовало одно из таких существ – «властитель – душегубец» 1 тропарь). В конечном же результате это сближение земли с небом есть приближение человечества к «вышней светлости», к Богу, и присвоение ему, возможное только чрез преодоление Его-же благодатию греха; и замечательно, что грех даже в сфере наибольшего развития его – в язычестве – не остановил благодатного действия события (Р.X.), не сузил сферы указанного влияния его (2 тропарь).

Из нощи дел омраченныя прелести / очищение нам, Христе, бодренно ныне совершающим песнь, яко Благодетелю, / прииди, подаваяй удобну стезю, / по нейже востекающе, обрящем славу.

К (нам), ныне бодрственно от ночи (Бодрственно несмотря на ночь) дел (Искусное сопоставление естественной ночи, на середину которой по уставу приходится эта песнь, с ночью духовной. Имеется в виду и Ис. 26, 9: Душею моею я стремился к Тебе ночью, и духом моим я буду искать Тебя во внутренности моей с раннего утра: ибо когда суды Твои совершаются на земле, тогда живущие в мире научаются правде) омраченнаго заблуждения совершающим песнь (Тебе), как благодетель приди, Христос, очищение (ἱλασμός – умилостивление, примирительная, жертва; поздн. слв. В нек. греч.рук. вин. п., что оправдывается и союзом τε – и при «стезю»: «подавая очищение и.. стезю») наше, подавая удобную стезю, чтобы, взбегая по ней, мы нашли славу.

Ирмос 6-й 1-го канона

Доводя до конца раскрытие внутренней сущности события и достигая в этом раскрытии зенита, эта песнь останавливается на Божестве рождающегося Христа, показывая, что с ним, Божеством, сделалось при воплощении или точнее – что с ним ничего не сделалось при этом, что решительно ничего не потеряло оно из своей высочайшей духовности. («Слово») (ирмос), из своей беспредельности (I тропарь) и вечности (2-й); а между тем от соприкосновения Его с человеком природа последнего восполнила свои лишения. Это восполнение началось с самой Богородительницы: Она при рождении сохранилась нетленною (ирмос); человечество разрешено от грехов (1 троп.) и смерти (будущий век; 2-й троп.). Весь этот круг мыслей, соответственно библейскому образцу песни, возводится к тому прообразу события, которое представлял собою пр. Иона, выброшенный после поглощения его морским зверем с тою же легкостью, с какою распложаются живородящие морские крупные рыбы.

Из утробы Иону младенца изблева морский зверь, / якова прият, / в Деву же всельшееся Слово / и плоть приемшее пройде сохраншее нетленну. / Егоже бо не пострада истления, / Рождшую сохрани неврежденну.

Из чрева Иону (как) младенца морской зверь извергнул, каким принял; а Слово, вселившись в Деву и принявши плоть, прошло сохранив (φυλάττω – сторожить, хранить) (Eё) нетленною (ἀδιάφθορος – неиспорченный, невредимый, нетленный); ибо Оно сохранило родившую неповрежденною тлением, какому и само неподвержено.

Ирмос 6-ой 2-го канона

Видя в пр. Ионе образ той беспомощности и слабости, в какой находился человек до Христа, песнь сначала в ирмосе, становясь в положение ветхозаветного человечества, призывает Христа на защиту от диавола и от вносимого им нравственного разложения, а затем в тропарях и изображает эту поддержку человека Христом: укрепление немощи и освобождение страстей (1 тр.), изведение из мрака прегрешений и глубины ада (2), что достигнуто преобразованным Ионою нисхождением к нам Христа.

Обитая Иона в преисподних морских, / приити моляшеся и бурю утолити; / унзен же аз мучащаго стрелою, / Христу воспеваю, зол губителю, / скоро приити Тебе к моей лености.

Иона, обитая в преисподней (μυχός – самое внутреннее или удаленное место чего – л.; др. – слав.: «в мутех») моря, молил прийти и утишить бурю; а я, раненый стрелою мучителя (τυραννέω – быть тираном, неограниченно править; сооб. – управлять, царствовать; прич., а не сущ., указывает на временный характер тираннии диавола), воспеваю Тебе, Христу, истребителю зла, чтобы Ты скоро пришел к моей лености.

Кондак и икос

В дополнение к тропарю, изъясняющему внутреннюю сторону события, кондак дает полную картину последнего с внешней стороны, но между различными частностями его открывает незримые связывающие их нити, благодаря чему все событие освещается одной идеей: оно является как объединение самых далеких противоположностей: Дева и Пресущественный, вертеп и Неприступный, ангелы и пастухи, волхвы и звезда, дитя и Превечный.

Икос, открывающий собою, по замыслу автора, целый ряд их в 24 песни, естественно говорит о соотношении события с начальной историей человечества: рассматривает рождество Христово, как возвращение нам рая, называя последний в соответствии Вифлеемом его географическим именем «Едем». Но мысль песнописца обращается и к более непосредственным «корням» события – к роду Давидову, давшему Христа в своем родном городе. Ближайшая же обстановка рождества Христова – вертеп напоминает песнописцу пророчество о (подземном) корне Иессеевом, как и случай из жизни Давидова, когда с таким трудом была добыта для него вода из колодца, которой он не выпил однако. Т. о. событие поставляет в тесное отношение двух важнейших родоначальников человечества Адама и Давида.

Принадлежит икос древнейшему и гениальнейшему из церковных песнописцев – пр. Роману песнописцу VI в., сирийцу по происхождению, певцу Константинопольского храма св. Софии; 24 икоса к этому кондаку, из коих ныне употребляется только первый, имеют акростих: «смиреннаго Романа гимн». К составлению кондака «Дева днесь» относится известное трогательное предание о явлении пр. Роману Богоматери после неудачного выступления его на амвоне в качестве певца.

Положены кондак и икос на 3-ий глас, на который не поется на один из кондаков и тропарей двунадесятых праздников, глас особенного возбуждения, мужества (из тропарей святым им поется апостольский тропарь). Но глас этот здесь не обычного своего напева, а особенно – художественного («греческого» или «болгарского»), в котором указанные свойства этого гласа выступают с особою яркостью и силою.

Ирмос 7-й 1-го канона

Песнописец уже достаточно раскрыл внутреннее значение празднуемого события и теперь с новой и последней трети канона оставляет эту тему, чтобы заняться исключительно внешней обстановкой события, хорошо рассуждая, что внешнее всегда тесно связано с внутренним, выявляет сущность его. Обстановку события со всеми частностями её он группирует около трех классов человеческих свидетелей рождества Христова: пастухов, волхвов и Ирода, отводя каждому из этих членов по одной из оставшихся песней. Посему тема 7 песни: «пастыри».

В соответствии с этим, с таким переломом в содержании канона, и ирмос один из всех ирмосов, не говорит ничего прямо о празднуемом событии, а изображает лишь высокую святость трех вверженных в Вавилонскую пещь и воспевавших там Бога – отроков в мысли мб. о столь же благочестивых первых свидетелях и певцах рождества Христова, а еще более в мысли о прообразовательном значении этого чуда по отношению к рождеству Христову, что подробно раскрывается в след. ирмосе. Тропари канона содержат эпически – простой рассказ о поклонении пастухов, разделяя этот эпизод события на 3 момента: – 1 тропарь говорит о благовестии ангела пастухам, 2-ой – о явлении хора ангелов, З-ий – о самом поклонении.

Отроцы, благочестию совоспитани, / злочестиваго веления небрегше, / огненнаго прещения не убояшася, / но, посреде пламени стояще, пояху: / отцев Боже, благословен еси.

Отроки, воспитанные с благочестием, пренебрегши нечестивым повелением, не убоялись угрозы огнем, но стоя среди пламени пели: Боже отцев, Ты благословен.

Ирмос 7-й 2-го канона

Развивая мысль предыдущей песни этого канона, эта песнь, соответственно своему библейскому образцу, рисует ту борьбу, которую пришлось Христу выдержать для спасения и обожения человечества, с его противником. Борьба эта представляется в песни сначала прикровенно под видом прообразовавшего ее подвига трех отроков в печи Вавилонской (ирмос) и спасения их (1 тропарь); а затем она изображается с её премирной стороны, как победа Христа над диаволом (2 троп.); а с конкретной стороны, как победа над грехом в мире (3 троп.), причем орудием её там и здесь одинаково выступает воплощение.

Всецаря любовию уловленнии, отроцы / укориша безчисленно ярящася мучителя злобожное языковредие, / имже повинуся огнь многий, / Владыце глаголющим: / во веки благословен еси.

Объятые любовью ко Всецарю отроки обличили безбожное злоязычие (γλωσσαλγία – необузданность языка, болтливость, наглость речи; поэт, сл., проз. поздн) безмерно свирепствовавшаго тирана, и сильный огонь покорился говорившим Владыке: в веках благословен Ты.

Песнь 8-я 1-го канона

Имея чередной (см. предыд. песнь этого канона) темой поклонение волхвов, песнь говорит об этом эпизоде Р. X., в виду особой важности его (ср. тропарь и ипакои), не так просто-повествовательно, как 7-я песнь о поклонении пастухов, а с философско-исторической стороны и именно под углом зрения своего библейского образца.

Соответственно этому, прежде всего ирмос освещает чудо с тремя отроками по его таинственно-прообразовательному отношению к самой сущности празднуемого события; а тропари в этом чуде находят соотношение с указанным важнейшим обстоятельством рождества Христова – с поклонением волхвом. Именно: это поклонение было как бы исторической компенсацией за вавилонский плен, благодаря именно которому св. отроки оказались в печи (1 троп.); разрушение язычества, предзнаменованное поклонением волхвов, со всей нечистой культурой было возмездием за подавление пленом святой культуры Израиля (2 троп.); наконец, поклонением волхвов означалось политическое подчинение Вавилонского язычества Христову Сиону (3 троп.).

Ирмос 8-й 1 канона

Чуда преестественнаго / росодательная изобрази пещь образ: / не бо, яже прият, палит юныя, / яко ниже огнь Божества Девы, / в Нюже вниде утробу. / Тем воспевающе, воспоем: / да благословит тварь вся Господа / и превозносит во вся веки.

Росоносная  печь представила  образ  сверхъестественнаго  чуда  ; ибо она не опаляет юношей, которых приняла, как и огонь Божества – утробу  Девы, в которую вошел; посему воспевая, воскликнем: все творение да благословит Господа и превозносит во все века.

Ирмос 8-й 2-го канона

Если предыдущая песнь этого канона нарисовала борьбу, которую Христос выдержал в своем воплощении с диаволом и грехом, то эта изображает достигнутые этой борьбою результаты: возведение от тли (1 тропарь) и смерти к полной довольства и красоты жизни, что достигнуто прообразованным в вавилонской печи благодатным чудом сверхъестественного рождения (ирмос), низведшего в творение Слово Божие (1 троп.), посредствовавшего боговочеловечение (2 троп.).

Утробу неопальну образуют Отроковицы / иже в Ветсем опаляемии юноши, / преестественно раждающую запечатленну. / Обоя же, содевающи чудодейство едино, / люди к пению возставляет благодать.

Юноши в Ветхом (завете), объятые огнем, изображают неопалимую утробу Отроковицы, сверхъестествено рождающую, запечатленную; одно же чудотворение – благодать, совершая то и другое, побуждает людей к пению.

Песнь 9я 1-го канона

Песнь продолжает речь 8-й песни этого канона о поклонении волхвов, говоря об этом эпизоде, после данного там исторического освещения, в его конкретной действительности, обращая особенное внимание с одной стороны на звезду, ведшую волхвов, с другой – выдвигая отношение к волхвам Ирода, чем в рождестве Христовом отмечается как бы первое крестоношение Спасителя в жизни (опасность смерти), высшая степень Его самоистощания. В виду этого и ирмос говорит (словами св. Златоуста из его беседы) об уничижении Христа при рождении, рисуя под этим углом зрения полную картину события, центр которой занимает св. Дева (о Ней должна говорить 9-я песнь). Из тропарей же 1-й говорит о путешествии волхвов к родившемуся небесному Царю, 2-й о волнении у тогдашнего земного царя Ирода и созревшем у последнего намерении убить Христа, 3-й – о крушении этого намерения.

Ирмос 9-й 1 канона

Таинство странное вижу и преславное: / Небо – вертеп, Престол Херувимский – Деву, / ясли – вместилище, / в нихже возлеже Невместимый – Христос Бог, / Егоже, воспевающе, величаем.

Вижу странное и необычайное таинство: пещеру – небом, Деву – престолом, ясли – вместилищем, (так как) в них возлег невместимый Христос Бог. Его воспевая величаем.

Песнь 9-я 2-го канона

Как заключительная и посвященная Богоматери, эта песнь в ирмосе высказывает смиренное сознание в недостаточности заканчивающихся уже песен, несоразмерных с нашими любовью и желанием (замечателен светский по внешности характера ирмоса, без единого богословского понятия; ср. Песнь песней, где не употреблено ни разу имя Божие), а в тропарях, обращенных также к пресвятой Матери-Деве, прославляется Она, как посредница с одной стороны нашего осияния, с другой оживления, так как свет – этот естественный предмет для окончания канона, (ср. светилен) – неразрывно связан с жизнью (св. 10. 1) 11 с пришествием Христовым («праздник светов»).

Припевы к этой песне прежде всего по форме разнятся от припевов предыдущей песни; те, в соответствие с песнью Богородицы, начинаются словом «величай»; эти (большинство, по кр. м.) словом «днесь»; по содержанию те восхваляют участников события, эти – самое событие (откуда такое и начало их). Именно припевы восхваляют событие сначала со стороны участия в нем Богоматери (1) и Её Сына (2), затем – пастырей (3), неодушевленной природы (4), всего творения (5) и особенно – высшего творения – ангелов (6); два последние припева, по их важности начинающиеся уже «величай душе моя», как заменяющие славословие, прославляют первый Троицу, второй – Богородицу, причем в последнем событие возводится к начальному моменту первоистории (проклятие за грехопадение).

Любити убо нам, яко безбедное страхом / удобее молчание, / любовию же, Дево, / песни ткати, спротяженно сложенныя, неудобно есть; / но и, Мати, силу, елико есть произволение, даждь.

Удобнее нам было бы по страху предпочесть молчание (σιωπή – молчание (временное, для выслушивания речи, для хранения тайны, σιγή – молчание безусловное, лишение слова, скромность постоянная); в нек. греч. рукоп. – дат. п. (орудия): «любить молчаливо»), как безопасное; по любви же к Тебе, Дева, составлять стройно сложенныя песни трудно; но Ты, и Мать, дай силу (к песням), поскольку есть (у нас) усердие.

Светилен

Сообразно назначению своему, светилен, подобно тропарю, но шире и полнее его рассматривает событие, как посещение нас «Востоком востоков», т. е. Солнцем, взошедшим раньше обыкновенного солнца (предвечно), и как последовавшее оттуда просвещение светом истины «сидящих», живших как во «тме» язычества, так и в «сени», символизме иудейства.

После целого ряда песней естественна умиленная радость от сознания полученных чрез боговоплощение благ. Светилен и хочет сказать, что так отрадно сознавать себя в общении со светом Христовым.

Посетил нас свыше Спаситель наш, Восток востоков, и мы, находившиеся во тьме и тени, обрели истину, ибо от Девы родилсяГосподь.

Стихиры на хвалитех

Радость, которую принесло рождество Христово всему творению, но особенно лучшей, праведной его части, радость, невольно вызывающая прославление отовсюду Бога – вот тема первых 4 стихир, занимающих ответственное заключительное место на бдении; но в центре этого обрадованного и облагодатствованного воплощением творения стоит Дева Богородица, гимном которой стихиры тоже явно хотят быть (как заключительные); Она более и более становится предметом хвалы, в 1-й стихире – («Веселитеся праведнии») выступая только средоточием прославляемого события, в 2-й («Богородице Дево») – занимая доминирующее положение в картине его и получая нарочитое прославление, в 3-ей («Приидите воспоим»...) – привлекая к себе исключительное и усиленное (с приглашением к этому молящихся) воспевание и молитву, и только в 4-ой стихире («Отец благоизволя»... впрочем в греч. и др. – слав. это 2-я стихира), уступая место вообще мысли о событии с простым упоминанием о Ней. Стихиры стремятся и вообще дать хотя краткую, но полную картину события, но подчиняют её контуры этим основным идеям. Принадлежат стихиры древнейшему из авторов рождественской службы – св. Андрею Иерусалимскому (нач. VIII в.), здесь впервые выступающему в службе с своей лирой.

Славник («Егда время еже на землю») св. Германа Константинопольского VIII в. – подобно славнику на Господи воззвах – усматривает символическое значение в совпадении события с народной переписью, но указывает это значение в другом: в переписи верных для царства небесного, безначальность и вечность которого рождеством Христовым обновилась, т. е. которое, несмотря на свою безначальность, с этим событием как бы вновь началось, – замечательная по глубине мысль, и недаром песнописец по связи с ней приглашает нас вместо переписной подати принести Христу богатство православного богословия.

Последняя стихира хвалитная и вместе последняя всей утрени («Днесь Христос раждается от Девы») естественно и выбрана из талантливейшего песнописца св. Иоанна Дамаскина VIII в., и дает компактный и рельефный эскиз события преимущественно с его внутренней стороны, но с общей для всех хвалитных стихир точки зрения (упоминается и пресвятая Дева) – со стороны радости, которою исполнило событие все области бытия и которая заставляет нас непрестанно повторять рождественскую ангельскую песнь; заканчивая себя словами последней, стихира этим сливается в одно с началом великого славословия.

Положены хвалитныя стихиры (главные из них – первыя 4), как таковые же стихиры почти всех двунадесятых праздников, на 4-й глас, глас легкой радости (но, конечно, самогласнаго напева), чем они соответствуют последним стихирам вечерни – стиховным; славник положен на частый для заключительных стихир – 6-й глас, а последняя стихира на «И ныне» на родственный этому последнему гласу (основной для него) – 2-й глас, глас очень редкий для заключительных стихир, чем Рождественская служба в музыкальном отношении возвращается к своему началу (стихиры на Господи воззвах 2 гл.), образуя этим свящ. круг бесконечности.

Литература:

М. Скабалланович «Рождество Христово»


Автор: Администратор
Дата публикации: 01.01.2023

Отклики (481)

    Вы должны авторизоваться, чтобы оставлять отклики.