Путевые заметки, часть 4 - Париж. Пер-Лашез

..........................

В Париже довелось угодить жить в весьма странный район около метро Barbes-Rochechouart, это подножие Монмартра, неподалёку от галереи, где открывалась Костина выставка. От метро до завалящей гостинички метров 150, все 150 метров «простреливаются» взглядами очень подозрительных молодых людей, в большом количестве толкущихся здесь с раннего утра и допоздна. Толкущихся - не точно. Их в самом деле как-то много, но они всё же не толкутся, а большей частью неподвижно стоят и равнодушно, но внимательно провожают взглядами прохожих. (Вспомнил из Газданова: "главная из самых сокровенных тайн Востока - искусство ничего не делать"). Кто они такие? Наркоторговцы? Любопытно, что здесь же большой «Детский мир», и здесь же целый выводок магазинов по продаже свадебных одежд. Замечательное соседство.

Париж грязен, даже теперь и даже отсюда - из нынешней России - это бросается в глаза. Во время оно наши редкие тогда туристы и эмигранты третьей волны были шокированы грязью парижских улиц, разница с советской Москвой была разительна, теперь мы, наконец, сравнялись. Теперь не скифы мы и не азиаты, теперь и мы вполне себе европейцы. 

Но Париж ошеломительно обаятелен! Этого у него не отнять. И загадка этого обаяния не разгадана. (См. чудесную киноновеллу об американке-почтальонше, приехавшей в Париж упражняться в «своём французском» и испытавшей самое настоящее озарение! («Париж, я тебя люблю!»))

Ещё в Москве мы списались со старым знакомцем Володей М., живущим в Париже в статусе беженца. Хотелось повидаться, чуяло сердце, что эта встреча будет важной. О встрече договорились по почте. Место встречи: кладбище Пер-Лашез. У Нестора Ивановича Махно. Володя признался, что это его и подкупило. Так бы, говорит, не пришёл. Володя яростный антиклерикал. Если вы читаете в интернете ругательства в адрес духовенства, патриарха, «РПЦ МП», самого даже монотеизма, знайте, это клошар Володя из Парижа - а Володя ведёт жизнь настоящего клошара! - бьёт в свой «колокол»... Володя - бывший «лимоновец», выросший из нацболовских партийных одежд и вышедший из партии им.«это я - Эдички»... Теперь он ночует в подземном переходе, дни проводит в кафе на Риволи, оттуда не гонят до часу ночи и где бесплатный wi-fi, там Володя "работает": читает корреспонденцию из России, активно участвует во всевозможных форумах. (О времена! Герцен в Лондоне, Ленин в Цюрихе (или Разливе?), наш Володя М. на Риволи). Теперь я знаю откуда берутся сорви-головы в интернете (это их ещё называют «тролли»?), они сидят по «Макдональдсам» в европейских столицах и строчат свои «письма издалека»... Мне, признаться, довелось слыхивать от общих друзей о Володиной неприязни к нашему брату-«клерикалу», однако помнил его искренним человеком и не то, чтобы не верилось, просто не придавалось «его кампфу» решающего значения, как фактору, скажем так, «акцидентальному». 

Володя признался, что колебался, принимать ли ему моё предложение встретиться. Но принял-таки. Вообще, говорит, я бы всех попов перевешал, но бывают же, говорит, «друзья эсесовцы, а у меня вот друг детства - поп». Я возразил, что друзей-то вам надо вешать в самую первую очередь, а то разведёте семейственность и групповщину, дело ваше - «последний и решительный бой» - сами же и провалите, вместо революции останется какая-нибудь жалкая «толерантность»... Володя обещал подумать... И заговорил о недавней "художественной акции" девиц в ХХС... (тогда об этом все говорили). Я уже стал-было досадовать, что затеял эту встречу, ехать за тридевять земель, чтобы обсуждать всякий вздор? Но мы дошли наконец до могилы Мишеля Петруччиани - одного из любимейших моих музыкантов... Завели музыку (прилагаю ниже). Разговор продолжился. Тут уже я взял слово, сам видишь, говорю, пропускаю мимо ушей твои нападки. Однако здесь, у могилы удивительного музыканта, музыканта пронзительной нежности, позволь уж мне решительно усомниться в «художественности» акции твоих героинь из «вокально-инструментального ансамбля женского исправительно-трудового лагеря номер такой-то», никакое это не художество, а кусок, извини, ..., цена ему грош, и барышни эти никакие не «комиссарши в пыльных шлемах», а так «сюси-пуси», скорее гламур, чем «протест», и вообще не о чем здесь говорить... Эта моя неожиданная атака, а скорее убедительная музыка, имели следствием то, что мы с Володей перестали препираться и разговор наш стал похож на обмен мнениями.

После мы прошагали больше десятка километров, повторяя траекторию синей линии парижского метро. До назначенной мне встречи (с Татьяной Михайловной Горичевой) оставалось несколько часов, торопиться было некуда, Володя же и вообще никуда не спешит, до возвращения в родные его пенаты (в подземный его переход) ещё полдня, вот мы и пошли куда глаза глядят, придерживаясь общего направления на Монмартр, с обратной стороны которого и живёт Татьяна Михайловна. Из разговоров запомнилось вот что: как ты, говорит, относишься к Путину? Да никак, отвечаю, не отношусь, разве что явление ВВП представляется мне на сегодня фактором стабильности, а к стабильности как отец и дед я теперь расположен больше, нежели к «мы ждём перемен». Для полноты жизни взрослому человеку вполне хватает перемен, ну скажем, времён года... Вы, говорю, революционеры, вытаскиваете нас обывателей из наших частных жизней, бросаете нас в костры ваших революций, в кострах этих гибнут сотни тысяч пахарей, учителей, токарей, бухгалтеров. Они же - отцы, матери, мужья, братья, сыновья, внуки... И зачем? Чтобы снова всё с неизбежностью вернулось к - растить урожай, плавить сталь, учить, лечить, жить. Влюбляться, рожать деток, растить их, надеяться на лучшее будущее... Революция в астрономическом смысле и есть «возвращение на круги своя» (поправьте, кто знает точнее). Так зачем это всё? Для вас революционеров - да! в революциях смыслы ваших жизней, для вас «только в борьбе можно счастье найти». Вы питаетесь революцией. И нашей кровью. А для нас-обывателей смысл в са́мой жизни, в бормотаниях наших малышей, во «в поте лица снеси хлеб твой», «в новорождённых младенцах, в собранной жатве, семейном очаге, ... в вечности, куда возвращается завершённое» (А.Сент-Экзюпери).  

Примерно то же подумалось и о герое, у могилы которого мы встретились. Нестор Иванович высказывал самые благие намерения, однако эти его намерения очень скоро перестали быть насущными и, если хотите, практическими, они стали идеей, чем далее, тем всё более отвлечённой... За идеологиями стояли вооружённые люди. Гражданская война. В войне кто-то победитель, кто-то терпит поражение. Махно проиграл. Дело его провалилось. Сам он до конца остался верным своей идее и это симпатично (букв. со-страдательно)? Однако его участие в судьбах тысяч и тысяч сограждан весьма неоднозначно, просто потому, что крестьянам лучше пахать землю, какая бы не господствовала власть, какое бы не было «у нас тысячелетье на дворе». Разве не так? Пусть одиночки борются, гибнут за свои идеи, безумству храбрых поём мы песни. Но причём здесь обыватель? Впрочем, об этом уже сказано выше.

[много лет спустя высказанная здесь мысль встретилась мне в гарвардских лекциях Игоря Стравинского, который в свою очередь ссылается на Г.К.Честертона:

"...всякий раз, услышав, как кто-нибудь говорит о революции, я немедленно вспоминаю разговор, который Г. К. Честертон, по его словам, имел с владельцем гостиницы в Кале, когда сошел на берег во Франции. Владелец гостиницы горько жаловался на тяготы жизни и ограничение свобод. «Вряд ли оно того стоило: совершить три революции, чтобы каждый раз в итоге оказываться там, откуда начали», – заключил он. И тогда Честертон указал ему на то, что революция в истинном смысле слова – движение некоего объекта по замкнутой кривой, и, таким образом, всегда возвращение к тому месту, откуда это движение начинается (в англ. языке слово revolution, кроме значения «революция», имеет также значения «оборот», «виток»)

А вот ещё одна ссылка: ...Всегда окружённый людьми храбрыми, и ещё старавшимися в его присутствии свою храбрость показать, он составил себе впечатление, что и вся армия в основном такова. А на самом деле только малую часть её, как в гранате запал, составляют те, кто воевать любит и без кого война и трёх дней бы не продлилась, а для людей в массе, «в серёдке», она только страшна и ненавистна (Г.Владимов "Генерал и его армия", гл.9].

 <-Предыдущая часть     Читать дальше ->