Модест Мусоргский. Песни и пляски смерти. Исполняют Лукаш Хайдученя и Кристина Рачиньска

Музыка Модеста Мусоргского 
Слова Арсения Голенищева-Кутузова 

 

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Плакал ребенок. Свеча, нагорая,
Тусклым мерцала огнем;
Целую ночь, колыбель охраняя,
Мать не забылася сном.

Рано-ранёхонько в дверь осторожно
Смерть сердобольная - стук!
Вздрогнула мать, оглянулась тревожно...
"Полно пугаться, мой друг!
Бледное утро уж смотрит в окошко
Плача, тоскуя, любя,
Ты утомилась... Вздремни-ка немножко -
Я посижу за тебя.
Угомонить ты дитя не сумела,
Слаще тебя я спою",
И, не дождавшись ответа, запела:
"Баюшки баю-баю".

МАТЬ
Тише! ребенок мой мечется, плачет!
Грудь истомит он свою!

СМЕРТЬ
Это со мной он играет и скачет.
Баюшки баю-баю!

МАТЬ
Щеки бледнеют, слабеет дыханье..
Да, замолчи же, молю!

СМЕРТЬ
Доброе знаменье - стихнет страданье.
Баюшки баю-баю!

MATЬ
Прочь ты, проклятая! Лаской своею
Сгубишь ты радость мою!

СМЕРТЬ
Нет, мирный сон я младенцу навею:
Баюшки баю-баю.

МАТЬ
Сжалься! Пожди допевать хоть мгновенье
Страшную песню твою!

СМЕРТЬ
Видишь - уснул он под тихое пенье -
Баюшки баю-баю.

<1875>

 

СЕРЕНАДА

Нега волшебная, ночь голубая,
Трепетный сумрак весны:
Внемлет, поникнув головкой, больная
Шепот ночной тишины.

Сон не смыкает блестящие очи,
Жизнь к наслажденью зовет,
А в полумраке медлительной ночи
Смерть серенаду поет:

"Знаю: в темнице суровой и тесной
Молодость вянет твоя.
Рыцарь неведомый, силой чудесной
Освобожу я тебя.

Старость бездушная шепчет напрасно:
Бойся любви молодой!
Ложно измыслила недуг опасный,
Чтоб не ушла ты со мной.

Но посмотри на себя: - красотою
Лик твой прозрачный блестит;
Щеки румяны; волнистой косою
Стан твой, как тучей, обвит.

Пристальных глаз голубое сиянье
Ярче небес и огня;
Зноем полуденным веет дыханье -
Ты обольстила меня!

В вешнюю ночь за тюремной оградой
Рыцаря голос твой звал...
Рыцарь пришел за бесценной наградой;
Час упоенья настал!"

Смолкнул напев; прозвучало лобзанье...
В долгом лобзании том
Слышались вопли, мольбы и стенанье -
Тихо все стало потом.

Но поутру, когда ранняя птица
Пела, любуясь зарей,
Робко в окно заглянувши, денница
Труп увидала немой.

<1875>

 

ТРЕПАК

Лес да поляны, безлюдье кругом.
Вьюга и плачет, и стонет;
чуется, будто во мраке ночном,
злая, кого-то хоронит.
Глядь, так и есть!

В темноте мужика
смерть обнимает, ласкает;
с пьяненьким пляшет вдвоем трепака,
на ухо песнь напевает:

«Ох, мужичок, старичок убогой,
пьян напился, поплелся дорогой;
а метель-то, ведьма, поднялась, взыграла,
с поля в лес дремучий невзначай загнала.

Горем, тоской да нуждой томимый,
ляг, прикорни да усни, родимый!
Я тебя, голубчик мой, снежком согрею,
вкруг тебя великую игру затею.

Взбей-ка постель, ты метель, лебедка!
Гей, начинай, запевай, погодка!
Сказку да такую, чтоб всю ночь тянулась,
чтоб пьянчуге крепко под нее заснулось.

Ой вы, леса, небеса да тучи,
темь, ветерок да снежок летучий,
свейтесь пеленою, снежной пуховою;
ею, как младенца, старичка прикрою.

Спи, мой дружок, мужичок счастливый,
лето пришло, расцвело! Над нивой
солнышко смеется да серпы гуляют;
песенка несется, голубки летают...»

 

 

ПОЛКОВОДЕЦ (Торжество смерти)

День целый бой не умолкает, –
В дыму затмился солнца свет,
Окрестность стонет и пылает,
Холмы ревут, – победы нет!
И пала ночь на поле брани;
Дружины в мраке разошлись;
Всё стихло – и в ночном тумане
Стенанья к небу поднялись.
Тогда, озарена луною,
На боевом своём коне,
Костей сверкая белизною,
Явилась смерть! И в тишине,
Внимая вопли и молитвы,
Довольства гордого полна,
Как полководец, место битвы
Кругом объехала она;
На холм поднявшись, оглянулась,
Остановилась... улыбнулась...
И над равниной боевой
Пронёсся голос роковой:

«Кончена битва – я всех победила!
Все предо мной вы склонились, бойцы.
Жизнь вас поссорила – я помирила.
Дружно вставайте на смотр, мертвецы!
Маршем торжественным мимо пройдите, –
Войско своё я хочу сосчитать.
В землю потом свои кости сложите,
Сладко от жизни в земле отдыхать.
Годы незримо пройдут за годами,
В людях исчезнет и память о вас –
Я не забуду, и вечно над вами
Пир буду править в полуночный час!

Пляской тяжёлою землю сырую
Я притопчу, чтобы сень гробовую
Кости покинуть вовек не могли,
Чтоб никогда вам не встать из земли».