Мене́ осужде́наго спаси́, осуди́вый Кресто́м Твои́м Влады́ко Спа́се мо́й вражду́, и да не пока́жеши гее́нне пови́нна, оскверне́наго страстьми́, и грехми́ омраче́наго.

Служба пятницы 2-й седмицы ВП



Арх. Анастасий (Грибановский) Светлой памяти Великой Княгини Елисаветы Федоровны

Не всякому поколению суждено встретить на своем пути такой благословенный дар неба, каким явилась для своего времени Великая Княгиня Елисавета Феодоровна.

Это было редкое сочетание возвышенного христианского настроения, нравственного благородства, просвещенного ума, нежного сердца и изящного вкуса. Она обладала чрезвычайно тонкой и многогранной душевной организацией. Быть может, этими особенностями своего характера она была обязана отчасти своему воспитанию, которое получила под руководством своей бабки по матери английской королевы Виктории.

На образование внутреннего, чисто духовного, облика Великой Княгини, по собственному ее признанию, имел большое влияние пример Елисаветы Тюрингенской, или Венгерской (по отцу), сделавшейся через свою дочь Софию одной из родоначальниц Гессенского дома. Глубокое благочестие в ней соединялось с самоотверженной любовью к ближним. Высокое почитание, каким пользовалась эта царственная подвижница еще при жизни, побудило католическую церковь уже в 13 веке причислить ее к лику святых.

Впечатлительная душа Великой Княгини с детства была пленена светлым образом ее достойной прабабки, и он глубоко запечатлелся в ней. Ее богатые природные дарования изощрены были широким многосторонним образованием, не только отвечавшим ее умственным запросам, но и обогатившим ее сведениями практического характера, необходимыми для каждой женщины в домашнем обиходе.

Будучи избрана в супруги Великому Князю Сергею Александровичу, Великая Княгиня прибыла в Россию и стала внимательно изучать национальные черты русского народа, и особенно его веру, положившую глубокий отпечаток на наш народный характер и на всю нашу культуру.

И Великая Княгиня по собственному внутреннему побуждению решила присоединиться к Православной Церкви. Император Александр III благословил свою невестку после святого миропомазания драгоценной иконой Нерукотворного Спаса, которую Великая Княгиня свято чтила в течение всей последующей жизни.

Приобщившись, таким образом, к нашей вере и через нее ко всему, что составляло душу русского человека, Великая Княгиня могла с полным правом теперь сказать своему супругу словами Руфи: Твой народ стал моим народом, твой Бог – моим Богом (Руфь 1.16).

Еще в те годы она посвящала много времени общественной благотворительности.

Мученическая смерть Великого Князя Сергея Александровича, растерзанного взрывом бомбы в самом священном Кремле произвела решительный нравственный переворот в душе его супруги, заставив ее навсегда отойти от прежней жизни.

Для тогдашнего общества решимость Великой Княгини распустить свой двор, чтобы удалиться от света и посвятить себя служению Богу и ближним, казалась еще соблазном и безумием. Презрев одинаково и слезы друзей и пересуды и насмешки света, она мужественно пошла своей новой дорогой.

Переход из дворца в приобретенное ею здание на Ордынке, где она оставила для себя только две очень скромные комнатки, означал полный разрыв с прошлым и начало нового периода ее жизни. Очень знаменательно самое наименование, которое Великая Княгиня дала созданному ею учреждению, - Марфо–Мариинская обитель: в нём заранее предопределялась миссия последней. Община предназначалась быть как бы домом Лазаря, в котором так часто бывал Христос Спаситель.

Быть не от мира сего и, однако, жить и действовать среди мира, чтобы преображать его, вот основание, на котором она хотела утвердить свою обитель. Неудивительно, что обитель быстро расцвела и привлекла многих сестер, как из аристократического общества, так и из народа.

Во внутренней жизни царил почти монашеский строй: вовне ее деятельность выражалась в лечении приходящих и клинических, помещенных в самой обители, больных, в материальной и нравственной помощи бедным, в призрении сирот и покинутых детей, которых так много гибнет в каждом большом городе.

Избрав своей миссией не только служение ближним вообще, но и духовное перевоспитание нашего общества, Великая Княгиня хотела заговорить с последним более близким и понятным для него языком церковного искусства и православной богослужебной красоты. Богослужение в обители всегда стояло на большой высоте благодаря исключительному по своим пастырским достоинствам духовнику, избранному настоятельницей; время от времени она привлекала сюда для служения и проповеди и другие лучшие силы Москвы и отчасти всей России.

Она всю жизнь оставалась ученицей, одинаково добросовестной, как и смиренной. Сосредоточив свою деятельность вокруг обители, Великая Княгиня не порывала связи и с другими общественными организациями и учреждениями благотворительного или духовно–просветительного характера. Едва ли самое первое место среди них принадлежало Православному Палестинскому обществу. Унаследовав председательство в этом обществе от почившего супруга, она подражала ему в святой ревности и неустанных заботах о русских паломниках, устремляющихся в Святую Землю.

Никто тогда не предвидел, что она приедет в Иерусалим уже по смерти, чтобы найти себе здесь место вечного упокоения.

С наступлением войны она с полным самоотвержением отдалась служению больным и раненым воинам, которых посещала лично не только в лазаретах, но и на фронте. Клевета не пощадила, однако, ее, как и покойную Императрицу, обвинив их в излишнем сочувствии к раненым германцам. Великая Княгиня перенесла эту горькую незаслуженную обиду с обычным великодушием.

Когда разразилась потом революционная буря, она встретила ее с замечательным самообладанием и спокойствием. Казалось, что она стояла на высокой непоколебимой скале и оттуда без страха смотрела на бушующие вокруг нее волны, устремив свой духовный взор в вечные дали.

В течение последних месяцев 1917 года и в начале 1918 советская власть предоставила Марфо–Мариинской обители и ее начальнице полную свободу жить как они хотели и даже оказывала им поддержку в обеспечении обители жизненными продуктами. Тем неожиданнее для последней был удар, постигший ее на Пасху, когда Великая Княгиня внезапно была арестована и отправлена в Екатеринбург.

Пребывание Великой Княгини в ссылке обставлено было сначала даже некоторыми удобствами: она помещена была в женском монастыре, где все сестры в ней принимали искреннее участие; гораздо стеснительнее ее положение стало после перевода в Алапаевск, где она вместе со своей верной до конца спутницей сестрой Варварой и другими Великими Князьями, разделившими с ней ту же участь, была заключена в одну из школ. Тем не менее она не теряла присущей ей твердости духа и по временам посылала слова ободрения и утешения глубоко скорбевшим о ней сестрам ее обители. Так продолжалось до роковой ночи 5/18 июля. В эту ночь она внезапно была вывезена вместе с прочими Царственными узниками, жившими с ней в Алапаевске, и с историческим отныне лицом, своей доблестной сподвижницей Варварой, в автомобиле за город и, по-видимому, заживо была погребена вместе с ними в одной из окрестных шахт.

Результаты проведенных потом раскопок показали, что она до последней минуты старалась служить тяжелораненым при падении Великим Князьям, а местные крестьяне, издали наблюдавшие за казнью неведомых им людей, долго слышали таинственное пение, несущееся из-под земли.

Как чудное видение прошла она по земле, оставив после себя сияющий след. Вместе со всеми другими страдальцами за русскую землю она явилась одновременно и искуплением прежней России, и основанием грядущей, которая воздвигнется на костях новых мучеников.

Как бы в награду за ее земной подвиг и особенно за ее любовь к Святой Земле ее мученическим останкам суждено почивать у самого места страданий и воскресения Спасителя. Извлеченные по распоряжению адмирала Колчака из земли, последние вместе с телами других умерщвленных одновременно с Великой Княгиней членов Царского Дома и сестры Варвары были перевезены сначала в Иркутск, а затем в Пекин, где довольно долго оставались в кладбищенском храме нашей Духовной миссии. Отсюда уже заботами сестры почившей, маркизы Мильфорд–Хавен Принцессы Виктории, с которой они были связаны при жизни особенно тесными узами, ее гроб вместе с гробом сестры Варвары был доставлен через Шанхай и Суэц в Палестину. 15 января 1920 года тела обеих неразлучных до конца страдалиц были торжественно встречены в Иерусалиме английскими властями, греческим и русским духовенством, многочисленной русской колонией и местными жителями. Через день состоялось их погребение, совершенное маститым главой Сионской Церкви блаженнейшим патриархом Дамианом в сослужении большого сонма духовенства.

Усыпальницей для Великой Княгини избрана крипта под нижними сводами русской церкви Святой Марии Магдалины. Сама эта церковь, построенная в память государыни Марии Александровны ее Августейшими детьми, не чужда почившей: последняя присутствовала вместе с Великим Князем Сергеем Александровичем на ее освящении в 1888 году. Этот стильный и изящный храм из всех, какие мы имеем в Палестине. Он расположен на живописном склоне Елеона и своими красочными, чисто русскими формами издали манит взор, заставляя переноситься мыслью в далекую и близкую для Святой Земли Россию.


Автор: Администратор
Дата публикации: 09.09.2014

Отклики (481)

    Вы должны авторизоваться, чтобы оставлять отклики.