Мене́ осужде́наго спаси́, осуди́вый Кресто́м Твои́м Влады́ко Спа́се мо́й вражду́, и да не пока́жеши гее́нне пови́нна, оскверне́наго страстьми́, и грехми́ омраче́наго.

Служба пятницы 2-й седмицы ВП



об оглашенных (ответ)

Батюшка, такой вопрос. В древности оглашенные на Литургию Верных не допускались. А сейчас? Некрещеному человеку не стоит оставаться на Литургию Верных?

____________________________

Мне приходят на ум несколько возможных углов зрения на этот вопрос. Сначала скажу о вещах в общем второстепенных, их можно и не читать, а начать сразу с того места, где крупным шрифтом.

Итак, аспекты.

Дисциплинарный. «Оглашении, изыдите… да никто от оглашенных, елицы вернии». Эта реплика сохранилась в службе. Значит надо как-то к ней относиться. Как к рудименту? Иные неции так и относятся (находятся охотники её из чинопоследования литургии изъять). Мне сдаётся, что лучше относиться к ней всерьёз и ответственно. Некрещёным - выйти. У этого послушания много смыслов, самые очевидные: доверие, кротость. Блажени кротцыи. Услышал - сделал как сказали, т.е. послушался; непослушание ведь начинается с «не слушал» (другого, но только себя) - не у-слышал - не по-слушал. Это ещё одна замечательная тема: исконный смысл понятия «послушание» - библейский, райский, Адам и Ева внимают заповедям Божиим… потом… Но не будем отвлекаться.

«Исполнительный» - как привести в исполнение «изыдите» и «да никто», и «двери! двери!»? Некогда при дверях стояли придверники-остиарии (от лат. ostium — дверь) -«вратари», они следили, чтобы «никто от оглашенных». Вероятно, все прихожане были известны. Да в большом числе храмов прихожане и теперь более-менее известны. Вот у нас к примеру. Конечно, в церквах, стоящих «на распутиях» да на «стогнах града» с вопросами исхода некрещёных труднее, но тоже решаемо при желании. Только нужно ли? Вопрос.

Ведь теперь святыня от профана отделена не только алтарной преградой и славянским языком в узком смысле, но и «высоким штилем» в широком. Это во времена Григория Богослова на площадях рассуждали о вечном (с удовольствием цитирую знаменитый фрагмент из свт. Григория):

Иные, вчера или позавчера оторвавшись от своих обычных трудов, внезапно стали учителями богословия, другие - может быть, слуги, не раз подвергавшиеся бичеванию, бежавшие от рабского служения - с важностью философствуют у нас о непостижимом... Всё в городе полно такими людьми: улицы, рынки, площади, перекрестки. Это и торговцы одеждой, и денежные менялы, и продавцы съестных припасов. Ты спросишь об оболах, а он философствует перед тобой о рожденном и нерожденном; хочешь узнать цену хлеба, а он отвечает тебе, что Отец больше Сына; справишься, готова ли баня, а он говорит, что Сын произошел из ничего.

К свт. Григорию мы ещё вернёмся. А вот (снова с удовольствием цитирую) воспоминания москвича рубежа поза- и прошлого веков, т.е. полуторо-тысячей лет позднее: 

в московском простонародье жила неистребимая страсть к дискуссиям по вопросам веры, которой предавались при всяком удобном и неудобном случае, и особенно часто в трактирах…

Эти прежние из «эпохи-до-ящика» (ТВ) и из «эпохи-до-супермаркета» представляли опасность для «тайны», они могли её «заболтать», профанировать, «разъять как труп» как пушкинский Сальери музы́ку… Отсюда «дисциплина тайны», возникшая в Церкви к этому времени (несколько упрощаю понятие disciplina arcani). Теперешние… Теперешние большей частью разбираются в футболе, да в марках автомобилей, да где выгоднее «купить-продать». Ну увидит-услышит такой «прохожанин» «неизреченные глаголы», и что? Они для него иностранный язык, точнее - инопланетный, ещё точнее - иногалактический. Вот разве… Увидит и пленится красотою, высотою, строем, ладом?

Это ещё один аспект рассматриваемой проблемы: миссионерский.

Ещё аспект кадровый. Ну кто станет следить за «наши-не наши»? Некогда функции остиария исполняли диаконы. Кто теперь возьмётся? Иных из тех, кто охотно бы взялся, нельзя допускать до таких «надзорных» послушаний, среди нас и без того множество ищущих заниматься на службе чем -, в особенности же - кем угодно, только не внимать себе… 

Но всё, сказанное выше, вещи в общем второстепенные. Если же говорить по существу, нам придётся вернуться к проблематике, так или иначе связанной с disciplina arcani. Златоуст говорит об этом так: мы, совершая таинства, затворяем двери и возбраняем вход непросвещенным.  И дальше: потому, что еще многие не довольно к ним приготовлены…

«В те давние-давние годы, когда ещё» существовала практика огласительной подготовки ко крещению, поучения огласительные говорились до, и тайноводственные - после крещения. Считалось, что некрещёный просто не в состоянии усвоить последние. Тайноводство по определению имело дело с вещами та́инственными, им нельзя научить, они не постигаемы рассудочно. Но благодатно.  Вот оглашение ориентировало человека навстречу этой благодати, а крещение (другое название - просвещение) должно было открыть человеку возможность её принять и усвоить.

Но не безусловно, конечно. Благодать эту нужно ещё потрудиться стяжать. «Благо-дать - потрудиться» звучит на поверхностный взгляд противоречиво, но это старинное опытное знание Церкви: Господь гордым противит­ся, смирен­ным же даетъ благодать (Притч 3.34)*. В самом деле, гордый так заполнен собою, что просто не имеет свободного места, чтобы принять эту самую «дать». Сказанное должно несколько объяснить дальнейшие златоустовы строгости. Свт. Иоанн продолжает: врагов всего священного вооружает против нас не сама святыня, но их доводит до безумия то, что, познав её, они исполняются гордостью. Вот почему немалая польза оставаться им в неведении: в таком случае они не будут пренебрегать; если узнают, то двойной вред: и сами не получат от того никакой пользы, разве еще больший вред, и тебе причинят бесчисленные беспокойства. 

Можно усмотреть здесь психологию, а можно - собственно духовный анализ явления, столь нередко встречающегося в нашей «интеллигентской», «образованщической» среде, особенно среди «недо-продвинутых» (информации набрали много, а обработать её - «переварить» - не хватает ясности ума, простоты сердца, свободы от «житейских попечений», зато в избытке всяческие «само-», что же на выходе? на выходе эдакое «несварение сознания»):

Потому и повелевает таким людям не отворять дверей, потому что, узнавши, они становятся еще более дерзкими…

И свинья не знает, что такое бисер, а если не знает, то пусть и не видит, чтобы не попрала того, чего не знает. Ничего, кроме только еще большего вреда, не произойдет от слушания для людей с таким расположением. Они ругаются над святынею, не зная ее, и еще более возносятся и вооружаются на нас.

В примечаниях** приводим полностью этот замечательный фрагмент.

Ещё более, нежели тайноводственные поучения, таинственны самые таинства. Невозможно, нелепо, даже безумие быть посторонним их зрителем, никак в них не участвуя. Это даже, пожалуй, и опасно. Недопущение непосвящённых до святыни есть ещё и форма защиты непосвящённого. 

___________________

Примечания

Также и младшие, повинуйтесь пастырям; все же, подчиняясь друг другу, облекитесь смиренномудрием, потому что Бог гордым противится, а смиренным дает благодать (1 Пет 5.5).

Откуда у вас вражды и распри? не отсюда ли, от вожделений ваших, воюющих в членах ваших? Желаете - и не имеете; убиваете и завидуете - и не можете достигнуть; препираетесь и враждуете - и не имеете, потому что не прóсите. Прóсите, и не получаете, потому что прóсите не на добро, а чтобы употребить для ваших вожделений. Прелюбодеи и прелюбодейцы! не знаете ли, что дружба с миром есть вражда против Бога? Итак, кто хочет быть другом миру, тот становится врагом Богу. Или вы думаете, что напрасно говорит Писание: «до ревности любит дух, живущий в нас»? Но тем бóльшую дает благодать; посему и сказано: Бог гордым противится, а смиренным дает благодать. Итак покоритесь Богу; противостаньте диаволу, и убежит от вас. Приблизьтесь к Богу, и приблизится к вам; очистите руки, грешники, исправьте сердца, двоедушные. Сокрушайтесь, плачьте и рыдайте; смех ваш да обратится в плач, и радость - в печаль. Смиритесь пред Господом, и вознесет вас. Не злословьте друг друга, братия: кто злословит брата или судит брата своего, тот злословит закон и судит закон; а если ты судишь закон, то ты не исполнитель закона, но судья. Един Законодатель и Судия, могущий спасти и погубить; а ты кто, который судишь другого? (Иак 4.6) 

**  Свт.Иоанн Златоуст. Беседа 23-я на Евангелие от Матфея:

Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями” (Мф 7.6). Хотя далее Он и говорит: “Что на ухо слышите, проповедуйте на кровлях” (Мф 10.27), но это последнее нимало не противоречит прежнему, так как и тут не всем вообще повелено говорить, но тем только говорить со всею свободою, которым должно говорить...То же самое и Павел выразил, сказав: “Душевный человек не принимает того, что от Духа Божия, потому что он почитает это безумием” (1 Кор 2.14). И во многих других местах Он развращение жизни поставляет причиною того, что не приемлется совершеннейшее учение. Потому и повелевает таким людям не отворять дверей, потому что, узнавши, они становятся еще более дерзкими. Когда это учение открывается людям признательным и благомыслящим, то они благоговеют пред ним; а люди безнравственные уважают более тогда, когда его не знают. Итак, поелику по природе своей такие люди не могут познать этого учения, то пусть будет оно от них скрыто, говорит Спаситель, чтобы, по крайней мере, почтили его по причине своего неведения. И свинья не знает, что такое бисер, а если не знает, то пусть и не видит, чтобы не попрала того, чего не знает. Ничего, кроме только еще большего вреда, не произойдет от слушания для людей с таким расположением. Они ругаются над святынею, не зная ее, и еще более возносятся и вооружаются на нас. Таков смысл слов Христовых: “Чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас”. Но скажешь: святыня должна быть так крепка, чтобы и по узнании осталась непобедимою, и другим не подавала случая вредит нам? Нет, не она подаст к тому случай, но то, что приемлющие ее - свиньи. Так и бисер попираемый - не потому попирается, что достоин пренебрежения, но потому, что попал к свиньям. И хорошо сказано: “обратившись, не растерзали вас”. В самом деле, сначала они принимают на себя личину кротости, чтобы узнать; потом, когда узнают, сделавшись совсем иными, ругаются, поносят, смеются над нами, как бы над обманутыми. Потому и Павел говорит Тимофею: “Берегись его и ты, ибо он сильно противился нашим словам” (2 Тим 4.15). И в другом месте: “Таковых удаляйся” (2 Тим 3.5). И еще: “Еретика, после первого и второго вразумления, отвращайся” (Тит 3.10). Итак, врагов всего священного вооружает против нас не сама святыня, но их доводит до безумия то, что, познав ее, они исполняются гордостью. Вот почему немалая польза оставаться им в неведении: в таком случае они не будут пренебрегать; если узнают, то двойной вред: и сами не получат от того никакой пользы, разве еще больший вред, и тебе причинят бесчисленные беспокойства. Пусть слышат это те, которые без всякого стыда сводятся со всяким без разбору и делают предметом пренебрежения то, что достойно всякого уважения. От того-то и мы, совершая таинства, затворяем двери и возбраняем вход непросвещенным - не потому, будто мы признаем недействительность совершаемых таинств, но потому, что еще многие не довольно к ним приготовлены. От того-то и сам Христос многое говорил иудеям в притчах, что они видя не видели (Мф 13.13)»

***

Из свт. Григория Богослова о дисциплине богословствования:

Не всякому, говорю вам, можно философствовать о Боге, не всякому! Это вещь не дешевая и не для пресмыкающихся по земле! Добавлю также, что не всегда, не перед всеми и не обо всем можно философствовать, но нужно знать, когда, перед кем и о чем. Итак, не всем это доступно, а только тем, которые испытали себя и провели жизнь в созерцании, а прежде всего очистили душу и тело, или, по крайней мере, очищают. Ибо для нечистого, может быть, небезопасно прикоснуться к чистому, как для слабого зрения — к солнечному лучу. Когда же можно философствовать? Когда имеем досуг от внешней тины и смятения, когда владычественное наше не смешивается с негодными и блуждающими образами... Ибо поистине нужно иметь досуг, чтобы познать Бога... Перед кем же можно? Перед теми, кто занимаются этим с усердием, а не с удовольствием болтают об этом, как и о чем угодно другом, после скачек, театров, песен, удовлетворения чрева и того, что ниже чрева... О чем же можно философствовать и в какой мере? О том, что доступно для нас, и в такой мере, в какой простирается на это способность и сила слушателя... Я не говорю, что не нужно всегда вспоминать о Боге... Вспоминать о Боге нужно чаще, чем дышать!.. Запрещаю не вспоминать о Боге непрестанно, но богословствовать непрерывно; притом запрещаю не само богословие как что-то неблагочестивое, но богословие не вовремя; запрещаю не учительство, но несоблюдение меры. 

**** ...О таинственном будем говорить таинственно, и о святом - свято; не станем бросать перед людьми с оскверненным слухом то, что не предается огласке

***** 

Батюшка, такой вопрос. В древности оглашенные на Литургию Верных не допускались. А сейчас? Некрещеному человеку не стоит оставаться на Литургию Верных?

Мне приходят на ум несколько углов зрения на этот вопрос.  

Дисциплинарный. «Оглашении, изыдите… да никто от оглашенных, елицы вернии». Эта реплика сохранилась в службе (хотя находятся охотники её из чинопоследования литургии изъять). Значит надо как-то к ней относиться. Как к рудименту? Иные неции так и относятся. Мне сдаётся, что лучше относиться к ней всерьёз и ответственно. Некрещёным встать и выйти. У этого послушания много смыслов, самые очевидные: доверие, кротость. Блажени кротцыи. Услышал - сделал как сказали, т.е. послушался; непослушание ведь начинается с «не слушал» (другого, но только себя) - не у-слышал - не по-слушал. Это ещё одна замечательная тема: исконный смысл понятия «послушание» - библейский, райский, Адам и Ева внимают заповедям Божиим… потом… Но не будем отвлекаться.

 

«Исполнительный» - как привести в исполнение «изыдите» и «да никто», и «двери! двери!»? Некогда при дверях стояли придверники-остиарии (от лат. ostium — дверь) -«вратари», они следили, чтобы «никто от оглашенных». Вероятно, все прихожане были известны. Да в большом числе храмов прихожане и теперь более-менее известны. Вот у нас к примеру. Конечно, в церквах, стоящих «на распутиях» да на «стогнах града» с вопросами исхода некрещёных труднее, но тоже решаемо при желании. 

Нужно ли? Ведь теперь святыня от профана отделена не только алтарной преградой и славянским языком в узком смысле, но и «высоким штилем» в широком. Это во времена Григория Богослова на площадях рассуждали о вечном (с удовольствием цитирую знаменитый фрагмент из свт. Григория):

Иные, вчера или позавчера оторвавшись от своих обычных трудов, внезапно стали учителями богословия, другие - может быть, слуги, не раз подвергавшиеся бичеванию, бежавшие от рабского служения - с важностью философствуют у нас о непостижимом... Всё в городе полно такими людьми: улицы, рынки, площади, перекрестки. Это и торговцы одеждой, и денежные менялы, и продавцы съестных припасов. Ты спросишь об оболах, а он философствует перед тобой о рожденном и нерожденном; хочешь узнать цену хлеба, а он отвечает тебе, что Отец больше Сына; справишься, готова ли баня, а он говорит, что Сын произошел из ничего.

К свт. Григорию мы ещё вернёмся. А вот (снова с удовольствием цитирую) воспоминания москвича рубежа поза- и прошлого веков, т.е. полуторо-тысячей лет позднее: 

в московском простонародье жила неистребимая страсть к дискуссиям по вопросам веры, которой предавались при всяком удобном и неудобном случае, и особенно часто в трактирах…

 

Эти прежние из «эпохи-до-ящика» (ТВ) и из «эпохи-до-супермаркета» представляли опасность для «тайны», они могли её «заболтать», профанировать, «разъять как труп» как пушкинский Сальери музы́ку… Отсюда «дисциплина тайны», возникшая в Церкви к этому времени (несколько упрощаю понятие disciplina arcani). Теперешние… Теперешние большей частью разбираются в футболе, да в марках автомобилей, да где выгоднее «купить-продать». Ну увидит-услышит такой «прохожанин» «неизреченные глаголы», и что? Они для него иностранный язык, точнее - инопланетный, ещё точнее - иногалактический. Вот разве… Увидит и пленится красотою, высотою, строем, ладом?

Это ещё один аспект рассматриваемой проблемы: миссионерский.

 

Ещё аспект кадровый. Ну кто станет следить за «наши-не наши»? Некогда функции остиария исполняли диаконы. Кто теперь возьмётся? Иных из тех, кто охотно бы взялся, нельзя допускать до таких «надзорных» послушаний, среди нас и без того множество ищущих заниматься на службе чем, в особенности же кем угодно, только не внимать себе… 

Но всё, сказанное выше, вещи в общем второстепенные. Если же говорить по существу, нам придётся вернуться к проблематике, так или иначе связанной с disciplina arcani. Златоуст говорит об этом так: мы, совершая таинства, затворяем двери и возбраняем вход непросвещенным.  И дальше: не потому, будто мы признаем недействительность совершаемых таинств, но потому, что еще многие не довольно к ним приготовлены…

«В те давние-давние годы, когда ещё» существовала практика огласительной подготовки ко крещению, поучения огласительные говорились до, и тайноводственные - после крещения. Считалось, что некрещёный просто не в состоянии усвоить последние. Тайноводство по определению имело дело с вещами та́инственными, им нельзя научить, они не постигаемы рассудочно. Но благодатно. И благодать эту нужно ещё потрудиться стяжать. «Благо-дать - потрудиться» звучит на поверхностный взгляд противоречиво, но это старинное опытное знание Церкви: Господь гордым противит­ся, смирен­ным же даетъ благодать (Притч 3.34)*. В самом деле, гордый так заполнен собою, что просто не имеет свободного места, чтобы принять эту самую «дать». Сказанное должно несколько объяснить дальнейшие златоустовы строгости.

Свт. Иоанн продолжает: врагов всего священного вооружает против нас не сама святыня, но их доводит до безумия то, что, познав её, они исполняются гордостью. Вот почему немалая польза оставаться им в неведении: в таком случае они не будут пренебрегать; если узнают, то двойной вред: и сами не получат от того никакой пользы, разве еще больший вред, и тебе причинят бесчисленные беспокойства. Пусть слышат это те, которые без всякого стыда сводятся со всяким без разбору и делают предметом пренебрежения то, что достойно всякого уважения.

Можно усмотреть здесь психологию, а можно - собственно духовный анализ явления, столь нередко встречающегося в нашей «интеллигентной», «образованщической» среде, особенно среди «недо-продвинутых» (информации набрали много, а обработать её - «переварить» - не хватает ясности ума, простоты сердца, свободы от «житейских попечений», зато в избытке всяческие «само-», что же на выходе? на выходе эдакое «несварение сознания»):

Потому и повелевает таким людям не отворять дверей, потому что, узнавши, они становятся еще более дерзкими…

И свинья не знает, что такое бисер, а если не знает, то пусть и не видит, чтобы не попрала того, чего не знает. Ничего, кроме только еще большего вреда, не произойдет от слушания для людей с таким расположением. Они ругаются над святынею, не зная ее, и еще более возносятся и вооружаются на нас.

В примечаниях** приводим полностью этот замечательный фрагмент.

И ещё фрагмент из свт. Григория Богослова о дисциплине богословствования***

И фрагмент из Дионисия Ареопагита *****

 

 

  • Откуда у вас вражды и распри? не отсюда ли, от вожделений ваших, воюющих в членах ваших? Желаете - и не имеете; убиваете и завидуете - и не можете достигнуть; препираетесь и враждуете - и не имеете, потому что не прóсите. Прóсите, и не получаете, потому что прóсите не на добро, а чтобы употребить для ваших вожделений. Прелюбодеи и прелюбодейцы! не знаете ли, что дружба с миром есть вражда против Бога? Итак, кто хочет быть другом миру, тот становится врагом Богу. Или вы думаете, что напрасно говорит Писание: «до ревности любит дух, живущий в нас»? Но тем бóльшую дает благодать; посему и сказано: Бог гордым противится, а смиренным дает благодать. Итак покоритесь Богу; противостаньте диаволу, и убежит от вас. Приблизьтесь к Богу, и приблизится к вам; очистите руки, грешники, исправьте сердца, двоедушные. Сокрушайтесь, плачьте и рыдайте; смех ваш да обратится в плач, и радость - в печаль. Смиритесь пред Господом, и вознесет вас. Не злословьте друг друга, братия: кто злословит брата или судит брата своего, тот злословит закон и судит закон; а если ты судишь закон, то ты не исполнитель закона, но судья. Един Законодатель и Судия, могущий спасти и погубить; а ты кто, который судишь другого? (Иак 4.6) 

Также и младшие, повинуйтесь пастырям; все же, подчиняясь друг другу, облекитесь смиренномудрием, потому что Бог гордым противится, а смиренным дает благодать (1 Пет 5.5).

** Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями” (Мф 7.6). Хотя далее Он и говорит: “Что на ухо слышите, проповедуйте на кровлях” (Мф 10.27), но это последнее нимало не противоречит прежнему, так как и тут не всем вообще повелено говорить, но тем только говорить со всею свободою, которым должно говорить...То же самое и Павел выразил, сказав: “Душевный человек не принимает того, что от Духа Божия, потому что он почитает это безумием” (1 Кор 2.14). И во многих других местах Он развращение жизни поставляет причиною того, что не приемлется совершеннейшее учение. Потому и повелевает таким людям не отворять дверей, потому что, узнавши, они становятся еще более дерзкими. Когда это учение открывается людям признательным и благомыслящим, то они благоговеют пред ним; а люди безнравственные уважают более тогда, когда его не знают. Итак, поелику по природе своей такие люди не могут познать этого учения, то пусть будет оно от них скрыто, говорит Спаситель, чтобы, по крайней мере, почтили его по причине своего неведения. И свинья не знает, что такое бисер, а если не знает, то пусть и не видит, чтобы не попрала того, чего не знает. Ничего, кроме только еще большего вреда, не произойдет от слушания для людей с таким расположением. Они ругаются над святынею, не зная ее, и еще более возносятся и вооружаются на нас. Таков смысл слов Христовых: “Чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас”. Но скажешь: святыня должна быть так крепка, чтобы и по узнании осталась непобедимою, и другим не подавала случая вредит нам? Нет, не она подаст к тому случай, но то, что приемлющие ее - свиньи. Так и бисер попираемый - не потому попирается, что достоин пренебрежения, но потому, что попал к свиньям. И хорошо сказано: “обратившись, не растерзали вас”. В самом деле, сначала они принимают на себя личину кротости, чтобы узнать; потом, когда узнают, сделавшись совсем иными, ругаются, поносят, смеются над нами, как бы над обманутыми. Потому и Павел говорит Тимофею: “Берегись его и ты, ибо он сильно противился нашим словам” (2 Тим 4.15). И в другом месте: “Таковых удаляйся” (2 Тим 3.5). И еще: “Еретика, после первого и второго вразумления, отвращайся” (Тит 3.10). Итак, врагов всего священного вооружает против нас не сама святыня, но их доводит до безумия то, что, познав ее, они исполняются гордостью. Вот почему немалая польза оставаться им в неведении: в таком случае они не будут пренебрегать; если узнают, то двойной вред: и сами не получат от того никакой пользы, разве еще больший вред, и тебе причинят бесчисленные беспокойства. Пусть слышат это те, которые без всякого стыда сводятся со всяким без разбору и делают предметом пренебрежения то, что достойно всякого уважения. От того-то и мы, совершая таинства, затворяем двери и возбраняем вход непросвещенным - не потому, будто мы признаем недействительность совершаемых таинств, но потому, что еще многие не довольно к ним приготовлены. От того-то и сам Христос многое говорил иудеям в притчах, что они видя не видели (Мф 13.13)» (беседа 23-я на Евангелие от Матфея)

 ***

Не всякому, говорю вам, можно философствовать о Боге, не всякому! Это вещь не дешевая и не для пресмыкающихся по земле! Добавлю также, что не всегда, не перед всеми и не обо всем можно философствовать, но нужно знать, когда, перед кем и о чем. Итак, не всем это доступно, а только тем, которые испытали себя и провели жизнь в созерцании, а прежде всего очистили душу и тело, или, по крайней мере, очищают. Ибо для нечистого, может быть, небезопасно прикоснуться к чистому,575 как для слабого зрения — к солнечному лучу. Когда же можно философствовать? Когда имеем досуг от внешней тины и смятения, когда владычественное наше576 не смешивается с негодными и блуждающими образами... Ибо поистине нужно иметь досуг, чтобы познать Бога... Перед кем же можно? Перед теми, кто занимаются этим с усердием, а не с удовольствием болтают об этом, как и о чем угодно другом, после скачек, театров, песен, удовлетворения чрева и того, что ниже чрева... О чем же можно философствовать и в какой мере? О том, что доступно для нас, и в такой мере, в какой простирается на это способность и сила слушателя... Я не говорю, что не нужно всегда вспоминать о Боге... Вспоминать о Боге нужно чаще, чем дышать!.. Запрещаю не вспоминать о Боге непрестанно, но богословствовать непрерывно; притом запрещаю не само богословие как что-то неблагочестивое, но богословие не вовремя; запрещаю не учительство, но несоблюдение меры. 

**** ...О таинственном будем говорить таинственно, и о святом — свято; не станем бросать перед людьми с оскверненным слухом то, что не предается огласке

***** 3. Обрати же внимание на то, что теперь отлучаются не все виды, находящихся в состоянии очищения, как обыкновенно, а бывают удаляемы от священных ликов одни только оглашенные - это потому, что этот вид очищаемых еще не посвящен ни в какое совершенно священное тайнодействие и ему не дозволяется видеть никакого, ни малого, ни великого, священнодействия, так как он не получил еще силы зрения святыни через светоначальное богорождение (крещение). Между тем прочие виды очищаемых были уже посвящены в священное предание. Только безрассудно опять уклонившись к худшему и неся на себе обязанность совершить свое возведение к прежнему, они благословно бывают удаляемы от богоначального созерцания и приобщения, например в священных символах (в таинстве Евхаристии), так как, недостойно причащаясь их, полу чили бы вред и пришли бы к большему небрежению и о святыне, и о себе самих.

 

 


Автор: Анна Герасимова
Дата публикации: 11.01.2015

Отклики (481)

    Вы должны авторизоваться, чтобы оставлять отклики.