Учебные материалы по Введению во Храм Пресвятой Богородицы

Событие введения во храм Пресвятой Девы

       Самим чудесным рождением своим предуготованная Господом быть жилищем Сына Божия, чертогом невместимого Бога Живого, Пресв. Дева и в последующее по своем рождении время, с лет самой ранней молодости, сохранялась Божественным Промыслом в совершенно исключительной чистоте, святости и вдали от всякого порока и порочности, от всякого хотя бы малейшего пятна телесного ли то или нравственного. Святейший святых мог родиться только от чистейшей самых ангелов, самых херувимов. Церковное предание, окружающее воспоминаниями нежной любви самую колыбель божественной Малютки – будущей Матери Спасителя мира, свидетельствует, с какою святою заботливостью родители Пресв. Девы охраняли свою божественную Дочь от всего нечистого, что хотя как-нибудь, хотя стороною, могло коснуться их богодарованного Дитяти даже в том возрасте, когда обычно дети еще сознательно не различают добра и зла и живут чистою беспорочною жизнью. Мать Богородицы прав. Анна окружила чистотой самую колыбель Малютки, от самой себя удаляла все нечистое, чтобы нечистота ее самой не коснулась Дочери. «И она освятила ложе свое, и все скверное она отдаляла от себя ради Нее». Опасаясь, чтобы и другие окружающие не бросили хотя бы ненароком в детскую душу Дитяти какое-нибудь нечистое зерно, прав. Анна допускала подходить к колыбели Дочери, хранить Ее детский покой только людям заведомой чистоты и беспорочности. «И она призвала непорочных девиц иудейских, и они ходили за ребенком». За чистотой самой пищи младенца внимательно смотрела благочестивая мать. «И поставила жертвенник в горнице ребенка своего, и не давала ему вкушать ничего нечистого и нехорошего». Ревнуя о чистоте и святости своей Дочери, прав. Анна полагала, что самое соприкосновение с грешной землею, самое хождение по праху, столь часто оскверняемому ногами грешников и порочных людей, ляжет нечистотой, запятнает ее Дочь. «Когда исполнилось Ей шесть месяцев, мать поставила Ее на землю, чтобы видеть, может ли стоять. И сделала Она семь шагов и возвратилась в объятия матери своей. И сказала Анна: «жив Господь Бог мой: Ты не будешь ходить по земле, доколе я не принесу Тебя в храм Господень». Как все это, вся эта дивная обстановка чистоты, нежной материнской, согретой еще благочестием и верой, любви и заботливости должна была отражаться, какими чистыми полосами света ложиться на душу будущей Матери Божией! Пусть не говорят, что в младенческом возрасте дети не восприимчивы, что обстановка их детской жизни не отражается на их последующем развитии, на их будущей жизни. Детская душа – нежное растение, любящее свет, ласку, чистоту; в обилии духовного света, в обстановке любви и чистоты душа ребенка получает еще в раннем детстве богатый запас для будущего развития в добре и святости, для роста в них, для укрепления в них. И душа Богоматери с нежно-восприимчивых дней и месяцев младенчества, так сказать, пронизывалась лучами окружавшей Ее святости, дивной чистоты, нежной любви и материнской ласки.

     Но ничто так не проникает незримыми путями в младенческую душу, как окружающая младенца религиозность, богобоязненность. И эту богобоязненность, благоговение пред Богом Богоматерь впитывала в себя, можно сказать, в собственном смысле с молоком своей праведной матери. Все, что ни делала прав. Анна вообще и особенно для своей божественной Дочери, она делала с молитвою Богу, с благоговейною песнею Творцу. «И взяла Ее мать», говорит предание, «и кормила Ее и воспела песнь, говоря: буду петь хвалу Господу Богу моему, ибо Он посетил меня от хулы врагов моих. И Господь Бог дал мне плод правосудия, умножившийся в присутствии Его». Не меньшим благочестием и не менее чистою любовью было проникнуто и отношение прав. Иоакима к божественной Дочери. Вот как, напр., предание описывает торжество, устроенное прав. Иоакимом по случаю наименования именем «Марии» пресв. Богородицы.

     «Когда Ей (Богородице) исполнился год, Иоаким сделал большой пир и пригласил первосвященников, и книжников, и весь совет и весь народ Израильский. И он предложил дары первосвященникам, и они благословили Ее, говоря: «Бог отцов наших, благослови младенца сего и дай Ей имя, да будет прославлено во все роды». И родители Марии представили Ее священникам, и они благословили Ее, говоря: «Господь славы, воззри на младенца сего и пошли Ей благословение Твое, на веки нерушимое». «И дали Ей имя Марии, прославляя Бога Израилева».

     В такой обстановке чистоты и святости, нежной и благочестивой родительской любви и заботливости, в обстановке чистой религиозности и благоговения пред Богом приготовлялась Пресв. Дева к тому, к чему была предназначена обетом своих родителей, – к посвящению Богу и к жизни в храме Божием. Эта мысль об отдании своей Дочери на служение Господу в храме Его не покидала праведных родителей пресв. Девы. Как ни заботливо охраняли они свою божественную Дочь от всего нечистого и порочного, им все же могло казаться, что лучшая охрана Ее чистоты – не в их доме, а в храме Божием, под его священным покровом на попечении богоизбранных служителей Божиих. «Когда исполнилось Марии два года, Иоаким сказал Анне, жене своей: «отведем Ее в храм Господень, дабы исполнить обет, данный нами; убоимся, да не разгневается на нас Господь и не отнимет у нас это дитя». И сказала Анна: «подождем до третьего года, ибо боюсь я, что будет звать отца и мать своих». И сказал Иоаким: «подождем». Только опасение, что любовь слишком малолетнего ребенка будет обращать взоры его к родителям, а не всецело эта любовь будет отдана Господу, – только это столь естественное опасение удержало родителей от исполнения своего обета – посвятить свою Дочь Господу тотчас по истечении двух лет Ее жизни.

    Наконец, исполнилось пресв. Деве три года от рождения. Наступил тот возраст, когда, по убеждению родителей Ее, ребенок уже не будет звать отца и мать своих и когда, следовательно, можно было исполнить им свой обет – принести свою Дочь в дар Господу, как трехлетнюю чистую агницу.

     Наступил великий момент введения божественной Дочери прав. Иоакима и Анны – будущей Богоматери в храм Господень, – наступило событие, которому православная Церковь посвящает один из величайших своих праздников. Может, однако, показаться непонятным, почему правосл. Церковь такому, по-видимому, частному событию из жизни пресв. Богородицы, как поступление Ее на жительство в храм Иерусалимский, посвятила один из самых великих своих праздников, – праздников двунадесятых. Ведь чествуя это событие таким праздником, Церковь тем самым ставит это событие наряду с событиями такой поистине мировой, общечеловеческой важности, как главнейшие события из жизни Спасителя, как Его рождество, крещение, вознесение, кои служат основанием других двунадесятых праздников. И, конечно, были серьезные основания тому, что прав. Церковь так возвеличила это событие из жизни Богоматери. Основания эти заключаются в самом существе этого события, которое в жизни будущей Богоматери, в деле предуготовления Ее быть «приятелищем Бога невместимого», быть чистейшим сосудом святейшего Сына Божия было событием высочайшей важности. Чрез это событие введения Пресв. Девы во храм получает величайшую важность и в деле всего устроения спасения рода человеческого. В жизни же пресв. Богородицы поступление Ее на жительство в Иерусалимский храм имело не меньшее значение, чем в жизни Христовой, напр., крещение. Оно настолько изменило все дальнейшее течение жизни Богоизбранной Отроковицы, что его можно было назвать вторым рождением Ее для жизни новой, – для жизни, посвященной одному Богу. Нужно иметь представление о тех условиях и обстановке, в которых приходилось жить храмовой деве, чтобы понять все значение такой жизни для души чистой, уже и раньше воспитанной в истинном благочестии. Церковные песнопения не преувеличивают, когда говорят, что Пресв. Дева жила в храме, а не при храме. Здание, в котором жили посвятившие себя Богу девы, находилось в самом дворе Иерусалимского храма, а двор храма там имел такое же значение и употребление, как в наших церквах вся предалтарная часть храма. Здесь падал ниц пред Богом народ Израильский, здесь стоял несмолкаемый молитвенный шум. Из окна своей горницы Пресв. Дева могла видеть и обонять ежедневный дым утренней и вечерней жертвы, «вонею благоухания» восходивший к небесам. И поистине ничто мирское и земное не могло проникнуть сюда. Самый воздух здесь как бы насыщен был святейшим именем Божиим.

     Но Пресв. Деве, по божественному устроению, не только назначено было жить в храме: Ей был открыт доступ в величайшую святыню всего храма – Святое Святых. А какое значение в деле воспитания и предуготовления будущей Богоматери имел Ее доступ в этот алтарь ветхозаветного храма, в это место таинственного присутствия святейшего и грозного Иеговы, – это понятно и без объяснения. Нужно войти в душу и понять образ мыслей древнего благочестивого еврея, чтобы понять и то, чем было в его глазах Святое Святых. Скрытое за тяжелою открывавшеюся лишь раз в году завесою, страхом мгновенной смерти охраняемое не только от входа в него, но и от нескромного взгляда внутрь его, погруженное в потрясающий таинственный и священный мрак, – оно для еврея поистине немногим отличалось от самого неба; быть там значило тоже, что видеть Бога и говорить с Ним, всем существом почувствовать действительное присутствие, действительную близость Бога. И воспитываться в высокой школе таинственного Святого Святых значило почти тоже, что воспитываться на самом небе непосредственно у подножия престола Божия.

     Так, если прежняя жизнь Пресв. Девы в доме родителей была приуготовлением Ее для вступления в храм Божий и в самое Святое Святых, то вступление сюда было истинным приуготовлением стать достойно Материею Божией, чистейшею самых ангелов. Вот почему это великое событие в жизни Пресв. Девы не могло произойти обычным образом, но сопровождалось чудесными знамениями от Бога, которые ясно давали понять всем, что оно – дело особого промысла Божия и имеет важное значение не для одной только Богоотроковицы Марии, а для всего человечества. По Божественному устроению событие введения пресв. Богородицы в храм Господень не только носило характер священно-чудесного торжества, но и характер общенародного празднества. Согласно преданию, когда Богоотроковице Марии исполнилось три года, прав. Иоаким собрал в Назарет своих многочисленных родственников для участия в этом торжестве. Были приглашены также юные чистые девы для предшествования торжественному шествию, «Позовите, сказал прав. Иоаким, непорочных дев еврейских и пусть возьмут светильники и зажгут их, и пусть не обращается назад дитя и дух Ее да не отдалится от дома Божьего». И вот в назначенный день открылось священно-торжественное шествие в храм Иерусалимский. Впереди шли девы с возожженными светильниками; за ними вели под руки праведные родители свою св. Дочь, одетую с царским великолепием; их большою толпою окружили родственники, знакомые и сторонние люди, привлеченные необыкновенным шествием. Это было поистине шествие, подобное ветхозаветному шествию с кивотом Господним во храм Соломонов! И удивительно ли это, когда ко храму Господню шла Та, Которая должна была послужить одушевленным кивотом Бога Живого, когда, по свидетельству церковных песнопений и отцов церкви, шествующую Богоматерь окружали не только люди, но и незримо сонмы небожителей-ангелов окружали, сопровождая к храму Матерь Владыки своего! У врат храма Иерусалимского вышли на встречу Матери великого Первосвященника священники в своих священных облачениях во главе с первосвященником Захарией, приветствуя приход Богоотроковицы священными песнопениями. И, по свидетельству предания, передаваемого бл. Иеронимом, здесь снова совершилось чудо. «Кругом храма, сообразно 15-ти псалмам степеней, было 15 ступеней, на каждой из которых пели один псалом священники и левиты, восходя к служению. На первую из этих ступеней родители поставили юную Марию. И когда сняли с нее дорожные одежды и по обычаю одели Ее в лучшие и благолепнейшие, Дева Господня одна, ничьею рукою не поддерживаемая и не облегчаемая, взошла по всем ступеням так, как бы в совершенном возрасте». Так – «трилетствующая телом была многолетствующею духом и горних сил превысшей» (3-я песнь 2-го кан.). Но тогда все были удивлены, видя в трехлетней Отроковице столь необычайную силу, как бы предуказывающую величие имеющей в будущем почивать в Ней благодати. Первосвященник же Захария, быть может, пророчески провидя всю славу и величие вводимой теперь в храм Отроковицы, совершил дело совершенно исключительное, необычайное. Он ввел Ее во Святое Святых, священнейшую часть храма, недоступную никому, куда и сам первосвященник мог входить лишь раз в году (в день праздника – «очищения») – в день покаяния и поста и после молитвенного приготовления для ходатайства пред Богом за грехи народа. Недаром правосл. Церковь воспевает, что сами ангелы удивились тому, что Дева вошла в эту святейшую часть храма. Ангелы, конечно, видели всю чистоту и красоту души Малютки-Девы; могли даже с благоговейным страхом предугадывать то великое служение, на которое готовил Господь эту великую Малютку. И все же они удивились вхождению Ее во Святое Святых. И подлинно поразительное дело совершил первосвященник, вводя в недоступную святыню Деву и тем предуказывая все неизмеримое человеческим умом, превышающее все законы величия вошедшей во храм а затем и во Святое Святых Девы, – одушевленного кивота, имевшего носить в себе Христа Бога.

     Как ни чудесны эти события, сопровождавшие введение Пресв. Богородицы в Иерусалимский храм, однако церковное предание свято и прочно хранит священное воспоминание о них и не оставляет места сомнению в их действительности. Правда, об этих знамениях не упоминается в Евангелиях, как не упоминается о самом событии. Но о них говорит церковное предание, восходящее к самым древним векам христианства. Уже во II в. предание это начинает записываться в так называемых апокрифических евангелиях. В IV и V в. оно известно уже по всему христианскому миру. Палестинские христиане доныне указывают остатки церкви, построенной св. равноапостольною Еленою в честь Введения. Такими сильными свидетельствами подтверждается достоверность предания о введении во храм Пресв. Богородицы. Но и с внутренней стороны, со стороны своего содержания, оно не заключает ничего такого, что бросало бы тень сомнения на него, а некоторые черты его так прямо и дышат духом священной древности. Такова, напр., та частность этого предания, что Пресв. Отроковица, еще трехлетняя, сама поднялась до 15 ступеням храмовой лестницы. Для кого не очевидно, что предание об этом должно идти от того времени, когда существовали великолепные храмовые здания с их высокими лестницами, а не возникло тогда, когда от всех их не осталось камня на камне (а последнее произошло лишь 100 лет спустя после времени Христа). Всю силу и разительность эта частность предания могла иметь для тех, кто видел и восходил по этим священным ступеням, на каждой из которых в праздники пелся многочисленным хором левитов особый из 15 степенных псалмов и каждая из которых, следовательно, должна была представлять из себя целую немалую площадку.

     Нельзя признать невероятною и ту часть предания (о введении во храм Пресвятой Богородицы), по которой первосвященник ввел Пресвятую Деву в самое Святое Святых. Без сомнения, первосвященник сделал это «по таинственному Божию научению, быв тогда вне себя. Богом объят». Если пророки, по внушению Божию, объятые Духом Святым» совершали странные и непонятные действия – как напр. ходили нагими, лежали сотни суток на одном боку, ходили по городу под ярмом, – то почему не мог первосвященник, который, по должности своей, получал во Святом Святых откровения от Бога, поступить в данном случае по внушению Божию? Если же это был никто иной, как Захария, родитель Предтечи (церковные песни принимают это предание), то возможность допущения им Пресвятой Богородицы во Святая Святых становится еще большею: ему могло быть открыто вполне Ее высокое предназначение, как открыто было ему предназначение его сына, и его жене впоследствии и предназначение Пресвятой Девы. Нет необходимости предполагать, что Пресвятая Дева введена была во Святое Святых всенародно, равно как – что о праве входа Ее туда знали все: церковная песнь дает намек, что свидетелями вхождения Ее туда были одни ангелы. Может быть лишь впоследствии и по истечении долгого времени обнаружилось, что первосвященник почему-то нашел нужным разделить с женщиной свою великую привилегию. Возможно и то, что этот поступок первосвященника, весь смысл и всю необходимость которого мог понимать он один, не сошел ему безнаказанно со стороны народа и властей. Спаситель упоминает об убийстве, по-видимому, незадолго до Его времени какого-то первосвященника, а именно Захарии – «между церковью и алтарем».

     Во всяком случае ни тотчас, ни вскоре после совершения своего удивительного, боговдохновенного поступка первосвященнику Захарии, конечно, не пришлось сожалеть о нем, так как жизнь пресв. Отроковицы в храме могла лишь возвеличивать Ее в глазах видевших. Она «воспитывалась, как голубица, во храме Господа», говорит предание. «Всю Ее, пребывающую внутри храма и питаемую пищею небесною, освятил Дух Всесвятый», свидетельствует св. Церковь (5-я песнь канона). Поселенная при храме в трехэтажном корпусе отдельных комнат, тянувшемся вдоль внешней стены самого храма и вплотную к ней, пресв. Дева большую часть дня проводила в молитве и богомыслии. По преданию, сохраненному бл. Иеронимом, Она молилась с утра до 3 ч. (по нашему от 6 до 9 ч. утра), с этого часа до 9 ч. (3 ч. в.) занималась рукоделием и чтением Св. Писания, – чему первоначально обучали Ее другие девы, жившие в том же помещении; а затем опять предавалась молитве до вечера, когда принимала пищу, по преданию, из рук ангела. И вообще Ей, Пречистой, часто являлся ангел, охранявший Ее от всяких зол. Первосвященник с своей стороны позволял пресв. Богоотроковице входить во Святое Святых и чрез то как бы приближаться к самому Богу и к святейшему жилищу Его. Так вдали от всякой мирской суеты, в постоянном богомыслии и молитве, в трепетно-благоговейном приближении к престолу Господню пребывала пресв. Дева в храме до 12-ти летнего возраста. Когда же наступило время, когда Богородица должна была, по обычаю, оставить теперешнее жилище и, подобно прочим девицам, вступить в брак, то Она объявила первосвященнику и священникам, что Она дала обет всегдашнего девства. Тогда, уважая Ее священный обет, обручили Ее для хранения девства праведному старцу Иосифу из рода Давида, по занятиям своим бедному плотнику. По преданию, и этот обручник, хранитель девства Богоматери, был указан самим Господом. Священники собрали 12 мужей из рода Давидова, положили жезлы их на жертвенник и молились, чтобы Бог показал угодного Ему. Когда потом первосвященник возвращал каждому из принесших посохи, то но явилось никакого знамения. «Но когда он отдал посох Иосифу, из него вылетела голубка и села на голову Иосифа. И первосвященник сказал Иосифу: «Божиим избранием тебе указано принять эту деву Господа, чтобы хранись Ее у себя». И принял Иосиф Богоматерь, и поселилась Она в доме своего обручника.

Значение праздника

     Значение настоящего праздника измеряется тем значением, какое имеет в жизни человека воспитание. Как ни расходятся по этому вопросу мнения, едва ли можно отрицать чрезвычайно большое влияние, какое оказывает на душевный склад человека по крайней мере его первоначальная, детская жизнь, та обстановка, в которой она протекает, вся совокупность впечатлений, которые воздействуют на дитя. На введение во храм пресв. Богородицы Церковь и смотрит, как достаточно показывает служба этого праздника, именно прежде всего с этой точки зрения. Чрез свое введение во храм пресв. Дева поставлена была под всю сумму благодатного влияния храма. Как ни уступал ветхозаветный храм христианскому, но он оказывал на душу верующего воздействие так сказать совершенно такого же порядка и характера, как новозаветный храм. Это была та же атмосфера святости, чистоты и божественности. И по мысли церковной службы на праздник влияние храма на чуткую и детски-чистую душу «Богоотроковицы» было такой необыкновенной силы, что, можно сказать, оно как бы постепенно подготовляло самое боговоплощение, наполняя Божеством Ея душу. Таково глубокое основание и для той тесной связи, в какую ставится (песнопениями) этот праздник с Рождеством Христовым. Будучи по истине «Божественным» по самому источнику своему, это воздействие храма на детскую душу Богоматери не могло парализоваться и тем, нравственно во всяком случае неблестящим состоянием, в каком находилась тогдашняя иерархия, т.е. человеческий элемент храма, и песнописцы Введения совершенно справедливо совсем игнорируют эту отрицательную инстанцию. Вследствие этого весь праздник с его службой – это сплошной гимн той святости и чистоте, какая сообщена именно храмом нашедшей в нем приют Приснодеве. Эта святость и чистота особенно возвышалась от обстоятельства, что введенная во храм была даром Богу, полученным от Бога, как бы «Твоя от Твоих» Ему, жертвой Ему от родителей и всего человечества, а всякая жертва, даже если ею служить неразумное животное, уже тем, что Она жертва, есть величайшая святость, «святая святых», как и называются жертвы и жертвенник у Моисея. Возвышалась святость этой храмовой Обитательницы и обетом девства Ея, которое, присоединяясь к тем двум деятелям, поистине возводило дышавшую здесь святость и чистоту до зенита, сообщая ей прямо небесную и Божественную высоту.

       Вот то благодатное и, конечно, самое благотворное дыхание, которым обдает верующего этот, как впрочем и все другие двунадесятые праздники, исключительный праздник. К нему присоединяется, конечно, стоящее в связи, хотя логически вполне неуловимой, веяние от праздника и службы его какой то просто детской, безотчетной радости. Редкий праздник переливается такой светлой, легкой радостью. Это как бы радость того хоровода девочек, которые, по предъявлению предания, так облюбованного церковной службой праздника, провожали Приснодеву; во храм («со свещами светлыми»), «поя, играя и ликуя».

Чистота и святость, свет и радость – таковы мотивы этого праздника.

Иcтория праздника

     Праздник Введения (εὶσοδος – "вход», τὰ εὶσόδια – «входы», praesentatio – «представление») во храм пресв. Богородицы стоит в таком же отношении к Ее Рождеству; в каком Сретение к Рождеству Христову.

      Думают, что первоначально праздник посвящен был именно такому же принесению, представлению в храм, требовавшемуся Моисеевым законом (Лев. 12, 5 и д.), новорожденной Марии, с принесением за Нее жертвы, какое совершено было над Христом в 40 день; над пресв. Марией, над младенцем женского пола, это принесение в храм должно было совершить в 80-й день. Так как праздник Рождества Богородицы приурочен к 8 сентября без твердых исторических оснований, то, предполагают, для Введения 80 дней не решились отсчитывать от этого праздника, а считали от новолетия – 1 сент. (Если считать от 8 сент., то праздник приходился бы на 27 ноября.

     Впоследствии же с праздником соединили воспоминание о том поворотном пункте в детстве пресв. Марии, предание о котором сохранили апокрифические евангелия.

     Если праздник Рождества пресв. Богородицы получил начало не ранее VII в., то для Введения можно ждать еще более поздней даты происхождения. Действительно его нет в греческих месяцесловах, очень обширных (хотя неполных). Впервые праздник на востоке появляется в памятниках все же VIII в.

     С XII в. на Востоке находим в литургических памятниках службу Введению, очень близкую к нынешней.

Служба праздника.

Вечерня Стихиры на Господи воззвах

     Каждая из двух групп стихир, принадлежа, несомненно, разным авторам, заключает свой законченный круг мыслей. В первой группе 1-я стихира «Днесь вернии», исходя из общего значения события, как приведения пресв. Девы ко Господу, сравнивает Ее со скинией и ковчегом завета и занимается исключительно отношением Ее к Богу, для Которого Она явилась жилищем (Из людей упоминается здесь Захария, но именно как святитель Божий). 2-я стихира «Днесь храм», исходя из факта введения пресв. Девы именно во храм, сравнивает Ее уже с храмом и определяет Ея положение среди людей и отношение к ней людей, сначала только наиболее близких к ней (родителей и сверстниц); и об отношении пресв. Девы к Богу здесь говорится с людской точки зрения: Она в заключение стихиры именуется Материю Божией, а в предыдущей стихире – жилищем Божиим. 3-я стихира «Ты пророков» рисует значение пресв. Девы для всего в совокупности человечества.

    Вторая группа стихир более первой занимается самым событием, выясняя Его многостороннее значение как для человечества, так и в отношении к Богу. 1-я стихира из этой группы «Во святых святая» не находит слов, чтобы изобразить всю святость события и Виновницы его, от которой все как бы заимствуется не только этим качеством, но и обусловленным чрез это обожением. 2-я стихира 2-й группы «Отроковицы радующеся» изображает светоносность события и Его главной участницы предуказывавшую на близкое просвещение. Наконец 3-я в группе и последняя в обеих группах стихира, «Веселяся приими», естественно, изображает наивысшее качество события и пресв. Девы, которое одним словом, написанным в стихире между строк, можно определить, как «божественность», сделавшую Ее для Бога всем: престолом, палатою, одром, светозарною обителью.

Заключительная же стихира, на Слава и ныне, «По рождестве твоем Богоневесто» просто и эпично рисует цельную картину события.

1-ая стихира.

Днесь вернии ликовствуим, во псалмех и песнех Господеви поюще, и чтуще того священную сень, одушевленный кивот, невместимое Слово вместившую: приводится бо Господеви, паче естества плотию младенствующи, и святитель великий Захария приемлет с веселием сию, яко Божие жилище.

Сегодня, верные, будем ликовать, воспевая Господу во псалмах и песнях и почитая освященную скинию и одушевленный кивот, вместившую невместимое Слово; ибо Она приводится (προσφίρω – приношу, приношу в жертву) Господу, в своем сверхестественном (Как рождение пресв. Марии было чудесно, сверхестественно, так и детство не протекало вполне по естественным законам. Предание указывает, в чем проявилась эта сверхестественность детства при введении во храм (восхождение по ступеням лестницы) детстве по плоти, и великий первосвященник Захария (Предание отожествляет первосвященника, принявшаго 3-летнюю пресв. Марию во храм, с Захариею, отцем Предтечи) с радостью (Провидя, что в Ней еще действительнее, чем во храме, будет обитать Бог и, как благочестивый, радуясь этому) принимает Ее, как Божию обитель.

4-ая стихира.

Во святых святая святая и непорочная святым Духом вводится и святым ангелом питается, сущи святейший храм святаго Бога нашего, всяческая освятившаго входом ея, и обожившаго естество земных поползшееся.

Святая и непорочная (ἄμωμος – без пятна) Святым Духом (Греч.: «во св. Духе» – по Его внушению и вождению) во святая святых вводится (εἰσκομίζω – ввожу, вношу) и святым ангелом питается, будучи (ύπἀρχουσα) святейшим храмом святого Бога нашего, все освятившего входом (εἰσοίκησις – обитание, жительство, переселение, водворение) Ея и обожившего павшее (ὸλισθάνω – скользю, спотыкаюсь, падаю) естество земных.

Стихира на Слава, и ныне.

По рождестве твоем, Богоневесто Владычице, пришла еси в храм Господень воспитатися во святая святых, яко освящена, тогда и Гавриил послан бысть к тебе всенепорочней, пищу тебе принося. Небесная вся удивищися, зряще Духа святаго в тя всельшася. Темже, пречистая и нескверная, яже на небеси и на земли славима, Мати Божия, спаси род наш.

По рождении Твоем (Т. е. очень скоро: едва родившись), Богоневеста (Будущая Богоматерь, трехлетняя невеста) Владычица, Ты пришла (παραγίγνομαι – быть у кого-ли или при к.-л., присутствовать, являться, прибывать) в храм Господень, чтобы воспитаться во святом святых, как освященная. Тогда был послан к Тебе, всенепорочной, Гавриил, приносивший Тебе пищу (И пища небесная освящала). Все небесное удивилось (έξίστημι – выставлять; ср.: уходить, выходит из себя, ужасаться), видя Духа святого, поселившегося (σκηνοίω – нахожусь, живу в шатре, пребываю) в Тебе. Поэтому, пречистая (ἄσπιλος – незапятнанный, (σπιλος – пятно, грязь), неоскверненная (ἀμολυντος от μολύνω марать, осквернять), прославляемая на небе и на земле Матерь Божия, спаси наш род.

Паремии

I Исхода 40, 1 – 5, 9–10, 16, 34–36

     В настоящей паремии излагается повеление Господа Моисею о поставлении и освящении скинии свидения.

      Скиния свидения – переносный (подвижный) храм евреев, служивший им для богослужения во время путешествия по пустыне и впоследствии в Палестине до времени построения храма Соломонова. Построена была скиния по образу или чертежу, показанному Моисею самим Богом на Синае. Полное название свое скинии свидения – т. е. скинии свидетельства или откровения – она получила потому, что в ней находилась величайшая святыня – кивот свидения (ковчег Завета), в котором хранились откровенные свидетельства воли Господней – данные Им заповеди, и здесь же, над кивотом, Господь, являясь в таинственном облаке (шехине), давал евреям непосредственные свидетельства Своей воли. Сделана была скиния из драгоценных материалов под руководством двух художников Веселиила и Елиава.

     В устройстве скинии нужно различать: 1) двор скинии с его принадлежностями и 2) самую скинию (палатку) с ее принадлежностями.

     Четырехугольное пространство двора вокруг скинии, в длину 100 локтей (локоть 10½ в., всего длина 65 арш. 10 в.) и в ширину 50 л. (32 арш. 13 в.), образовывалось оградою, состоявшею из завес (виссонных), прикрепленных к столбам. В длину было поставлено по 20-ти легко поднимающихся столбов с каждой стороны (высота этих столбов 5 локт.  3 арш. 4½ в.), а в ширину по 10-ти таких же столбов, сделанных из дерева ситтим (аравийской или египетской акации), обложенных серебром с обложенными серебром же капителями (верхушками) и укрепленных на медных пьедесталах (подставках). Эти столбы прикреплялись к земле веревками, протянутыми от верхушек столбов и привязанными на земле к медным колкам. Входом во двор скинии (с востока, а не с запада, как в наших храмах) служили четыре средних столба, на которых была повешена широкая (20 локт.  13 арш. 20 в.) занавесь, сделанная из виссонной материи трех цветов – голубого, пурпурового и красного. Священными принадлежностями, находившимися во дворе скинии, были: жертвенник всесожжений и умывальница. Жертвенник, находившийся прямо против входа, имел форму большого (в длину и ширину 5 л.  3 арш. 4½ в., а в высоту 3 л. 1 арш. 15 в.) пустого внутри ящика, сделанного из дерева ситтим и обитого снаружи и внутри медными листами. По четырем верхним углам жертвенника были сделаны выступы на подобие рогов, а с восточной стороны была приделана медная решетка, защищавшая стену жертвенника от прикосновения к ней ног священников при совершении жертвоприношений. При жертвеннике хранились различные принадлежности для жертвоприношений, как-то: лотки для собирания пепла, чаши для кропления жертвенною кровью, вилки для поворачивания жертвенного мяса и проч. Переносился жертвенник при помощи деревянных шестов, которые вкладывались в кольца по обеим сторонам его. Этот жертвенник всесожжений был единственным местом (до построения храма Соломонова) принесения ветхозаветных жертв со времени Моисея.

     За жертвенником, ближе к входу в скинию, находилась медная умывальница, устроенная на медных подставках и внутри выложенная шлифованными пластинками. Эта умывальница служила для совершении священниками омовений, а также для омовения частей жертвенных животных.

     Весь двор скинии был доступен не только для священников, но и для народа, который присутствовал при совершении жертвоприношений. Самая же скиния была доступна только для священников. Она имела вид большой четырехугольной палатки длиною 30 л. (19 арш. 11 в.), а шириною и высотою – 10 л. (6 арш. 9 в.). Занавеси, образовывавшие эту палатку, были повешены на столбах. В длину скинии было поставлено 20-ть (с каждой стороны) толстых (1½ л.  15¾ в.) очень плотно (скрепленно) прилегавших друг к другу столбов, которые как бы образовывали сплошную стену, а в ширину на западе (стороне, противоположной входу) 6-ти таких же и также плотно прилегавших столбов. Устройство столбов скиния в общем сходно с устройством столбов двора скинии, но они были вдвое выше тех (10 л.  6 арш. 9 в.) и отделка их была богаче и роскошнее: они сплошь были обложены золотом, с золотыми кольцами для вкладывания шестов и проч. Вся скиния была покрыта четырьмя покрывалами (из разного материала), которые не пропускали в нее света. Входом в скинию (с востока) служила также занавесь, повешенная на пяти столбах, роскошно и богато отделанных.

     Скиния разделялась на две неравные части: 1) святилище, занимавшее две трети скинии в длину (20 л.  13 арш. 2 в.) и 2) святое святых, отделенное от святилища занавесью (усеянною вышитыми изображениями херувимов) и имевшее форму правильного (в длину и ширину – 10 л.  6 арш. 9 в.).

     В святилище находились: жертвенник кадильный, стол для хлебов предложения и светильник. Жертвенник кадильный стоял посреди святилища. Он представлял собою небольшой (в ширину и длину 1 л, а в вышину 2 локтя) квадратный стол, сделанный из дерева ситтим, весь обложенный золотом и с выдающимися по углам выступами на подобие рогов. На верху по крышке его был сделан золотой венец, а для ношения его были сделаны шесты (обложенные золотом), продевавшиеся в четыре золотых кольца на углах его внизу. На жертвеннике кадильном ежедневно (утром и вечером) воскурялся священниками фимиам, для чего употреблялся состав из драгоценных благовонных веществ – стакти, ониха, халвана и ладона. Употреблять курение из этого состава вне скинии запрещалось под угрозой смертной казни. Воскурение фимиама на жертвеннике служило внешним выражением народных молитв.

     Направо от входа в скинию (на сев. стороне) находился стол для хлебов предложения (трапеза). Он имел продолговатую форму (в ширину 1 лок., в длину 2 лок.), устроен из дерева ситтим, обложен золотом, утвержден на четырех ножках, а по верхней доске кругом был украшен золотым венцом; по углам у ножек были приделаны золотые кольца для вдевания шестов. На этом столе на особых золотых блюдах полагались в два ряда 12 испеченных из чистой пшеничной муки по числу колен израилевых хлебов, которые каждую субботу переменялись священниками. Этой бескровною жертвою еврейский народ исповедовал свою веру в то, что он только от Бога имеет насущный хлеб, благодарит за него Господа и от Него впредь надеется получать его.

     Светильник находился на левой (южной) стороне святилища прямо против трапезы. Он был вычеканен из чистого золота и имел вид дерева, у которого из срединного ствола как бы выходили ветви по три с каждой стороны и эти ветви поднимались до уровня среднего ствола; ветви были украшены подобиями почек и цветков миндального дерева. Сверху ветвей и среднего ствола были сделаны углубления для лампад (всего семь), в которых непрерывно горел чистый елей. Горение елея в семисвечнике было знаком всегдашней благодарности еврейского народа Богу за все бесчисленные Его милости Своему избранному народу.

     Единственною и величайшею святынею Святого Святых был кивот свидения или ковчег завета. Он имел форму продолговатого ящика около полутора аршина длиною и около аршина шириною и высотою. Он был сделан из дерева ситтим и обложен снаружи и внутри золотом. Вверху кругом по краям шел золотой узорчатый ободок (венок), а на нижних углах его были вделаны золотые кольца с вдетыми в них и не вынимавшимися шестами (по два на каждой стороне). Сверху ковчега была положена золотая крышка (доска), называвшаяся очистилищем, потому что в праздник очищения первосвященник кропил жертвенною кровью на эту крышку в знак очищения грехов и нечистот народа. Это был единственный день, когда один первосвященник мог входить во святое святых; в другое время и никому другому святое святых не было доступно. К этой крышке с двух противоположных концов (в длину) были прикреплены вычеканенные из золота изображения двух херувимов, лица которых были обращены друг к другу и склонены с распростертыми крыльями к очистилищу. Главною святыней, хранившеюся в ковчеге, были каменные скрижали с начертанным десятословием, которые Моисей получил от Бога на Синае, отчего и самый ковчег назывался ковчегом завета. Впоследствии пред ковчегом был поставлен золотой сосуд (стамна) с манною в воспоминание о том, что евреи во время путешествия по пустыне аравийской питались этою чудесною пищею. Сюда же быль присоединен чудесный жезл Ааронов, прозябший для увековечения памяти об утверждении божественною волею первосвященнического достоинства за родом Аароновым. Ковчег завета был образом престола самого Бога, с которого Господь, как бы восседая на херувимах, управлял своим избранным народом, принимал от него благоговейное почитание и возвещал ему свою божественную волю.

     Эта паремия, излагающая повеление об освящении и поставлении скинии и кратко напоминающая устройство ее, читается на праздник Введения Пресв. Богородицы в храм Господень потому, что Церковь и в поставлении скинии среди еврейского народа и в самой скинии с ее принадлежностями видит прообраз празднуемого события и самой Богородицы. Как тогда чрез поставление скинии Господь таинственно стал обитать среди своего народа; так теперь Пресв. Дева была введена во святой храм, чтобы приуготовиться в жилище Христа – Царя небесного, благоволившего чрез Пресв. Деву воплотиться и жить с людьми, среди людей. Самую Пресв. Деву в своих песнопениях Церковь именует скинией, святым святых, трапезою Господней, свещником, стамною манны, жезлом Аароновым и проч.

II. 3 Царств 7, 51; 8, 1, 3–7, 9–11

     В соответствии с первой паремией в этой говорится об освящении построенного при Соломоне храма, заменившего собою скинию. Задуманная Давидом, но им по воле Божией не осуществленная постройка храма была закончена в мирное и благополучное царствование сына Давидова Соломона за 1010 лет до Р. X после 7½ лет усиленной работы под руководством художника Хирама. Сравнительно быстрая постройка величественного храма объясняется тем, что уже Давидом были сделаны все важнейшие подготовительные работы (заготовка материалов, начертание планов и проч.), а также и тем, что над подстройкой его работали сотни тысяч людей, как евреев, так и нанятых иноплеменников. В общем своем плане и даже в отдельных частях храм Соломона был очень сходен с скинией. Осталось прежнее деление на две части (святилище и святое святых) с двором для жертвоприношений и те же принадлежности этих частей (кивот завета с херувимами во святом святых, алтарь кадильный, стол для хлебов предложения и светильник в святилище, жертвенник и умывальница во дворе), но все это было гораздо величественнее и больших размеров, чем в скинии. Но главное храм Соломонов уже не был храмом переносным, а был капитальным и прочным сооружением с некоторыми важными пристройками. По размерам своим храм был значительно больше скинии (в длину и ширину вдвое – 60 локтей длины и 20 ширины, а в высоту втрое – 30 локтей, хотя десять верхних локтей были заняты особым помещением – верхними комнатами (2Цар. 3, 9)), а по устройству гораздо величественнее и грандиознее, чем скиния. О грандиозности и богатстве Соломонова храма можно судить хотя бы потому, что уже Давидом для построения храма было заготовлено «сто тысяч талантов золота и тысяча тысяч талантов серебра» (1Цар. 22, 14), что на наши деньги составляет более двух миллиардов рублей, и кроме того бесчисленное количество железа и меди.

     Наиболее существенными отличиями храма Соломона, кроме его величины и капитальности, по сравнению с скинией Моисеевой было то, что впереди храма был устроен притвор с двумя величественными медными столбами, носившими название Иахин («он утвердил») и Воаз («в нем сила»), а по бокам храма были сделаны пристройки в три яруса для хранения священных предметов. Далию, кроме внутреннего двора, назначенного для священников, в котором были по стене устроены комнаты для служащих священников и левитов, был в храме устроен двор внешний, или великий двор для народа, но значению своему подобный двору скинии. Священные принадлежности храма отличались от таких же принадлежностей скинии своими размерами и количеством. Так, вместо умывальницы в священническом дворе храма было устроено величественное (ок. 30 локтей в окружности) «море медное» и, кроме того, десять умывальниц, поставленных по правую и левую сторону жертвенника всесожжений по пяти с каждой стороны; во святилище было устроено десять столов и десять светильников; во святом святых над крышкою очистилища были поставлены два херувима в 10 локтей вышины с распростертыми во всю ширину святого святых крыльями.

     Самое освящение храма было обставлено Соломоном с величественною торжественностью. К участию в торжестве этом Соломон пригласил «всех старцев израилевых» – представителей судебной и начальственной власти. Торжество освящения началось перенесением ковчега завета с Сиона в новопостроенный храм. Кивот завета, а также скинию и принадлежности ее несли в священных облачениях священники и левиты; впереди же шли представители народа во главе с царем, принося по пути многочисленные жертвы. Ковчег завета был поставлен под крыльями новоустроенных величественных херувимов. И когда торжество поставления кивота завета было закончено, густое облако, как знамение присутствия самого Господа и славы Его, наполнило храм, так что священники в благоговейном трепете приостановили приношение жертв.

     В событии торжественного освящения храма Соломонова Св. Церковь видит прообраз торжественного введения Пресв. Девы во святой храм Господень, так как Она трехлетней отроковицей введена в храм, чтобы приготовиться быть жилищем Сына Божия – Царя Небесного, каковым жилищем был в ветхом завете храм, а раньше скиния. Поэтому в церковных песнопениях Пресв. Дева называется именами принадлежностей храма и скинии.

III. Иезекииля 43, 27; 44, 1–4

   Объяснение см в службе Рождества Пресвятой Богородицы. Т. о. в 1-й паремии описывается скиния, в качестве прообраза события, первый ветхозаветный храм во 2-й второй, а в 3-й храм последний, таинственный, будущий.

Стихиры на литии

     В сравнении со стихирами на Господи воззвах эти стихиры говорят о событии не с такой глубокой стороны, не столько о внутренней сущности события, как те, сколько о его временно-пространственном значении, имеют целью обозреть его в возможно-широкой перспективе. И 1-я стихира «Да радуется днесь небо свыше» заглядывает в самые начальные корни события, как празднуемого, так и вызвавшего его – рождения пр. Богородицы, видя в них одно из проявлений величия предвечного Бога, исполнение Его пророчества и обетования, и вместе человеческую жертву Ему, предвиденную Давидом. 2-я стихира «Днесь боговместимый храм» показывает значение события для всех сфер бытия, как 3-я «Приидите вси вернии» – для всех времен. Заключительная стихира «Возсия день радостен» указывает значение события преимущественно для нас лично.

Глас 1. Самогласны. Григория Никомидийского 1-ая стихира на литии

Да радуется днесь небо свыше, и облацы веселие да кропят о зело преславных величиих Бога нашего; се бо дверь на востоки зрящая, рождшися от неплодове безплодныя по обетованию, и Богу освящена бывши в жилище, днесь в храм яко непорочное приношение приводится: да радуется Давид бряцая в гусли, приведутся, рече, царю девы в след ея, ближняя ея приведутся внутрь скинии Божия, внутрь очистилища его, воспитатися в жилище, прежде век от Отца нетленно рождшагося, во спасение душ наших.

Да радуется ныне небо свыше (вышнее небо, звездное в противоположность низшему – «облакам»: вся природа) и облака да кропят (сообразно природе своей) веселием по поводу весьма необыкновенных великих дел (εγαλεἴος – величественный; τἀ – великия дела; в Н.З.)  Бога нашего: ибо вот дверь, обращенная на восток (Иез. 44:1: И привел он меня обратно ко внешним воротам святилища, обращенным лицом на восток, и они были затворены), родившись (ἀποκυέω – рождать; поздн. сл.)  по обетованию от нераждающей-бесплодной (второе усиливает первое) и быв посвящена (ἀφιερόω – освящать, собств.: выделять – посвящением, очищать, отвращать умилостивительной жертвой; поздн.: посвящать) Богу в жилище (κατοίχησις – поселение, местопребывание, жилище), – сегодня приводится в храм, как чистое приношение (προσφορά – приношение). Да радуется Давид, бряцая в гусли и говоря: «приведутся (ἀποφέρω – относить, уводить) девы Царю вслед за Нею, будут приведены ближние Ее (Пc. 44, 15) внутрь (ἔσω – внутрь (о движении)) скинии Божией, внутри (ἔνδον – внутри (о пребывании)) очистилища (Так называлась собственно крышка ковчега завета, так как чрез кропленье на нее кровью подавалось наиболее совершенное очищение грехов; но здесь это слово в широком смысле всего храма – с целью обозначить очистительное влияние его на каждого пребывающего в нем) Его», чтобы воспитаться Ей в жилище Того, Кто прежде веков нетленно родился от Отца (Насколько трудно было приготовить жилище для такого обитания), для спасения наших душ.

Стихира на Славу, и ныне, Леонта Маистора (μαἴστωρ–μαγίστωρ – министр двора при Византийском императоре. Это – Лев Бардалис, занимавший эту должность при имп. Андронике Старшем (1328–1341 г.); писал извлечения из святоотеческих толкований на Св. Писание, религиозные стихи; кроме этой стихиры из нынешних песнопений ему принадлежат еще одна стихира на Введение и стихира Иоанну Богослову 8 мая (Архиеп. Филарет, Исторический обзора песнопевцев, § 74).

Возсия день радостен, и праздник всечестен: днесь бо яже прежде рождества, и по рождестве Дева пребывши, в храм Господень приводится: и радуется Захариа старец, родитель Предтечев, и вопиет весело: приближися предстательница скорбящих в храм святый, яко свята, освятитися во обителище Всецаря. Да веселится Иоаким праотец, и Анна да радуется, яко принесоша Богу, яко трилетствующую юницу, непорочную владычицу. Матери, срадуйтеся, девы взыграйте, и неплоды сликовствуйте, яко отверзе нам небесное царство пронареченная всецарица, радуйтеся, людие, и веселитеся.

Возсиял радостный день и всечестный праздник, ибо сегодня Та, Которая и до рождества и по рождестве пребыла девою, в храм Господень вводится. И радуется старец Захария, родитель Предтечи, и взывает радостно: «приблизилась Ходатаица (γηθοσύνως) за всех скорбящих в храм святой, как святая, чтобы быть освященной для жилища Всецаря. Да веселится праотец Иоаким и Анна да радуется, так как они принесли Богу, как трехлетнюю телицу (δάμαλις – молодая корова, телица; поэт. поздн. слово. Высшее жертвенное животное), непорочную Владычицу. Сорадуйтесь, матери; торжествуйте, девы; соликуйте (συγχορεύω – вместе танцую, пляшу) неплодные; ибо открыла нам царство небесное предопределенная Всецарица. Радуйтесь, люди, и веселитесь.

Стихиры на стиховне

     После того, как в стихирах «Господи воззвах» духовному созерцанию молящихся представлена во всем величии и красоте великая и «младенствующая» Виновница праздника, а в литийных стихирах изображено во всем его широком значении самое событие, эти стихиры воздают должное всем участникам события, всем лицам, имевшим такое или иное соприкосновение с событием. Для этого песнописцу пришлось начать со всего «неба и земли», с целой вселенной, так как вся она не могла не почувствовать радостного события, но он тотчас же переходит к главному человеческому деятелю события, первосвященнику Захарии, принявшему пресв. Деву во храм и предвидевшему Ее высокое назначение (1-я стихира «Радуйся небо и земля»). 2-я стихира рисует отношение к событию «Анны божественной», а 3-я – "Внутрь в храм Божий» – всей священной процессии, шедшей с Девой всесвятой в храм – во главе с Ней самой, продолжая сопровождавшими Ее «отроковицами» и оканчивая «родителей сопряжением изрядным». Заключительная стихира «Днесь соборы верных» приглашает к участию в событии нас и современников наших, особенно столь близких по духу к событию, как дев и матерей.

1-ая стихира на стиховне.

Радуется небо и земля, небо умное грядущее зряще, в божественный дом воспитатися честно, Деву едину и непорочную, к нейже дивяся Захариа вопияше: двере Господня, храма отверзаю тебе двери, радующися в нем ликовствуй. Познах бо и веровах, яко уже избавление приидет проявленно Израилево, и родится из тебе Бог Слово, даруяй мирови велию милость.

Радуется небо и земля, видя мысленное небо, идущее в божественный дом, для благоговейного (σεπτός – почтенный, достойный уважения, священный, святой) воспитания, – Деву единую и непорочную, к которой в восхищении Захария взывал: «Дверь Господня! я открываю тебе двери храма; радостно ликуй (περιχορεύω – плясать вокруг; сл. поздн.) в нем, ибо я узнал и поверил, что избавление уже очевидно (πρόδηλος – наперед известный, вполне ясный) придет и из Тебя родится Бог Слово, дарующий миру великую милость.

Стихи к стихирам: псалом 44: 15,16

Стихира на Слава, И ныне.

Днесь собори верных сошедшеся, духовне да торжествуим, и богоотроковицу Деву и Богородицу, в храм Господень приводиму, благочестно восхвалим: предизбранну от всех родов, во обителище всех Царя Христа и Бога: девы свещы носяще предидите, Приснодевы чтуще честное происхождение: матери печаль всю отложивше, радостно споследствуйте Матери Бога бывающей, и радости мира ходатаице. Вси убо радостно, еже радуйся, со ангелом возопиим обрадованней, присно молящейся о душах наших.

Сойдясь сегодня, мы, собрания(στίφος – густая толпа, куча (от корня «топтать») верных, будем духовно торжествовать и благоговейно(εὐσεβῶς – благочестиво, набожно, благоговейно) восхвалим(ἀνευφημέω – поднимать радостный крик, вопить от радости) Богоотроковицу Деву и Богородицу, вводимую в храм Господень, предызбранную из всех родов в жилище Царя всех Христа и Бога, Девы со свечами, предшествуйте, чтя священный (σεβάσμιος – досточтимый, священный) выход (πρόσδος – шествие впереди, выступление, выход) Приснодевы. Матери, оставив всякую печаль, радостно сопровождайте (все) вместе становящуюся Матерью Бога и посредницу радости для мира. Итак все радостно воскликнем с ангелом «радуйся» Обрадованной, всегда молящейся (ρεσβεύω – быть старше, превосходить, быть послом, ходатайствовать) о душах наших.

Тропарь

     При рождестве пресв. Девы Марии от Иоакима и Анны, разве только эти последние по чудесным обстоятельствам, сопровождавшим это рождение, могли предугадать великое предназначение своей Дочери. Введение же Ее во храм было как бы явлением Ее миру, подобным явлению Христа при крещении, было, след., безмолвною проповедью народу о близком пришествии Христовом, которое возвращает людям благоволение Божие, служит для них спасением и является осуществлением всех планов Творца относительно людей. Событие введения во храм пресв. Девы т. о. еще более Ее рождества подвело людей к рождеству Христову. И по времени церковного празднования в день Введения уже так чувствительно веет Рождеством Христовым, что тропарь не мог не отдать самого большого внимания приближающемуся более великому празднику и, можно сказать, не менее посвящен Рождеству Христову, чем Введению.

Днесь благоволения Божия предображение, и человеков спасения проповедание, в храме Божии ясно Дева является и Христа всем предвозвещает. Той и мы велегласно возопиим: радуйся, смотрения зиждителева исполнение.

Сегодня предзнаменование (προοίμιον – вступление, предисловие) Божия благоволения и предварительная проповедь (προκήρυξις – объявление наперед о ч.л.) о спасении людей: в храме Божием открыто является Дева и предвозвещает (προκαταγγέλω – предвозвещать; слово только в Н.З.) всем Христа. Ей и мы велегласно воскликнем: радуйся исполнение Творческого предначертания.

Прокимен

     Прокимен изображает суть всего воспитания пресв. Девы во храме, которое состояло во внимательном прислушивании к голосу, к слову Божию. Такое изображение дается в поэтической форме приглашения пресв. Девы к этому. Стихом к прокимну служит по обычаю, первый стих того псалма, у которого взят прокимен, но этот стих оказался замечательно подходящим к мысли прокимна: он указывает, что же именно теперь слушает и воспринимает пресв. Дева во храме: слово Божие; а если понимать слово в самом широком смысле, то стих делает намек и на Ипостасное Слово, Которое пресв. Дева своим воспитанием во храме готовилась «услышать», воспринять.

Прокимен, глас 4-й

Слушай, Дщерь, и смотри и приклони ухо Твое (Пс. 44, 11) 

Канон

    Служба Введения имеет два канона, из них каждый поется, как и в самые великие Господни праздники, на 8 (даже на Вознесение 2-й канон только на 6) с ирмосами по дважды. Катавасией же к канону служат не ирмосы самого праздника, как это бывает в более великие праздники (напр. на Успение, Благовещение и Сретение), а ирмосы ближайшего более великого праздника (как то бывает не только в Богородичные праздники, именно в Рождество пресв. Богородицы, но и в некоторые Господни праздники, именно Преображение и Вознесение). Таким ближайшим праздником для Введения является Рождество Христово, и вот настоящий праздник, следуя этому общему принципу церковного устава, берет в качестве катавасии ирмосы этого праздника и, естественно, его первого главного канона «Христос раждается». Такая катавасия, как мы видели (стр. 45), вполне отвечает и самому существу настоящего праздника и совпадению его с днями Рождественского поста. Чрез такую катавасию на службу настоящего праздника льются лучи рождественского света и радости и заставляют трепетно биться сердца молящихся.

Из канонов на Введение 1-й «Отверзу уста моя»... «Премудрости Пречистая»... принадлежит Георгию, митр. Никомидийскому IX в.; о коем см. прим. 70, а 2-й «Песнь победную»... »Стецемся днесь»... – Василию Пагариоту (греч. Минея), архиеп. Кесарийскому X в., автору стихиры 1 янв., седальна 21 окт. и д. б. 2-го канона св. Николаю, оставившему толкование на Григория Богослова, которое он писал или

Первый канон – 4-го гласа, а второй – 1-го гласа (см. «Напевы праздника").

Первый канон посвящен более самому событию, а второй – личности пресв. Девы. В обоих канонах, представляющих из себя высоко-поэтические произведения, уже поэтому мысль не движется систематически, а слушается чувства, вследствие чего в песнях канонов нередки повторения прежде сказанного; но при каждом из таких повторений всегда прибавляется и что-нибудь новое, мысль получает усиление и развитие. Кроме того, в каждой песне обоих канонов можно указать одну мысль или тему, которую можно обозначить одним словом (см. ниже), и постоянно эта тема другая, новая.

Оба песнописца для своих канонов не пишут сами ирмосов, а пользуются существовавшими, очевидно, до них ирмосами в честь Богородицы (1-й берет их из канонов Иоанна Дамаскина на Успение и Благовещение, приспособляя их к празднику). 2-й канон, очевидно в подражание Андреевым канонам, имеет в каждой песне троичен и богородичен. 1-й канон имеет акростих (краегранесие): «Ты благодать, Владычица, слову подай».

Кондак и икос

      Кондак еще глубже тропаря, полнее его заглядывает во все значение события: он усматривает во введении пресв. Девы «совведение» благодати Духа Св. во храм, откуда, подразумевается, она польется теперь на верующих; основание для такого ожидания – то, что в храм введен пречистый храм, дворец Божий, сокровище славы Божией, селение небесное; отсюда радость сонма ангелов по поводу события. Икос хотел бы объяснить, это «явление» и «исполнение» «благодати» в Деве, связанное с тем, что Она одна оказалась выше всего творения, как видимого, так и умопостигаемого, – но за полною невозможностью такого объяснения – благоговейно отказывается от него.

Кондак, глас 4.

Пречистый храм Спасов, многоценный чертог и Дева, священное сокровище славы Божия, днесь вводится в дом Господень, благодать совводящи, яже в Дусе Божественном, юже воспевают ангели Божии: сия есть селение небесное.

Пречистый (καθαρώ–τατος – чистейший) храм Спасителя, многоценный чертог и Дева, священное сокровище (θησαύρισμα – накопленное имущество, сокровище; поэт. сл.) славы (Храм (скиния) был откровением славы Божией, образом которой было наполнявшее его иногда облако) Божией сегодня вводится в дом Божий (Общее, чем храм, в виду сравнения и с «чертогом»), вводя с собою благодать, которая в Божественном (Соотв. прежнему Божий. Так в событии выступает и 3-е Лицо Св. Троицы подле 2-го («Спасов») и 1-го («Божий»).) Духе. Ее воспевают ангелы Божии. Это скиния (σκηνή – шатер, скиния; последнее значение здесь уместнее в виду всего содержания кондака, идеи праздника и образа выражения («небесная»); посему нынешний славянск. перевод «селение» неудачен; др.-сл. «скиния») небесная.

Икос

Неизреченных Божиих, и Божественных тайн, зря в Деве благодать являемую, и исполняему явственно, радуюся, и образ разумети недоумеюся странный и неизреченный, како избранная Чистая, едина явися паче всея твари видимыя и разумеваемыя; темже восхвалити хотя сию, ужасаюся зело умом же и словом, обаче дерзая проповедаю и величаю: сия есть селение небесное.

Видя благодать неизреченных и Божиих таинств (Боговоплощения и всего связанного с ним – его подготовления, в каковое входило и введение во храм, и завершения, плодов), являемую и явно (ἐμφανης – явный, видимый, славный) исполняемую (являющуюся во всей полноте) в Деве, радуюсь и прихожу в недоумение (ἀμηχανέω (μηχανη – вымысел, хитрость, оружие, машина, средство) – быть беспомощным, недоумевать) при размышлении (έννοεω – иметь в уме, думать, обдумывать, замечать) о том странном и недоуменном образе, каким Избранная и единственно Чистая оказалась выше всего творения видимого и умопостигаемого (νοσύμενος (νοέω – понимать, думать) – представляемый мысленно; слово стало философским термином). Посему, желая восхвалить Ее, весьма боюсь (καταπλήττω – поражать, устрашать, изумлять, смущать (от корня πλαγ – бить)) за свой ум и слово. Все же дерзая проповедую (κηρύστω – провозглашать, обявлять, проповедывать) и величаю (Ее). Это скиния небесная (Икос обязательно оканчивается теми же словами, что и кондак (когда икосов было много, эти слова пелись всем народом в качестве припева). Но б. ч., как и здесь, это не механическая прибавка, а тесно связанная с содержанием икоса. Здесь этот припев отчасти разрешает недоумение поэта о том, почему пресв. Дева оказалась выше всего творения).

Стихиры на хвалитех

     В противоположность другим группам стихиры эти направляют созерцание на одну точку в событии, самую центральную – храм, откуда все оно видно со всех сторон одинаково ясно и глубоко. 1-я стихира «Свещеносицы девы» изображает вступление во храм пресв. Богородицы как Девы; 2-я «Обещания святаго» – введение Ее туда, как обещанной Богу при рождении; 3-я «Небесным воспитана» – воспитание Ее там небесным хлебом для рождения хлеба жизни и для обручения Богу Отцу; 4-я «Да отверзется дверь» – образование Ее во храме в храм Божий, в престол и Матерь Божию.

Заключительная стихира, на Слава и ныне, «Днесь в храм приводится», не оставляя той же темы, дает сжатый образ значения события с двух главнейших сторон: введение было подготовлением обители для Бога и жертвой Ему от людей; то и другое одинаково говорит о высоком достоинстве Богородицы, как всенепорочной, святейшей и благословенной между женщинами.

1-ая стихира на хвалитех.

Свещеносицы девы, Приснодеву светло провождающе, пророчествуют истинно духом будущее: храм бо Божий Богородица сущи, в храм со славою девственною младенствующи вводится.

Девы, со свечами (λαμπαδηφόρος – у класс. (Эсхила) – факелоносец) светло провожая (όδοποιέω – делать, строить, прокладывать дорогу) Приснодеву, воистину предсказывают Духом будущее, ибо Богородица, будучи храмом Божиим, в младенчестве (νηπιόθεν – от младенчества; неупотребит. форма; др. слав. «измлада») вводится (μβιβάξω – вводить, ос. на корабль, перен. – в понимание) во храм со славою девы.

       

Литература.

М.Скабалланович «Введение во храм Пресвятой Богородицы»